- Вот наворотил Том, - вздохнул Дамблдор, опуская руку с палочкой, когда до двери с качающейся на ней дохлой змеей оставалось буквально несколько шагов. – Стой. Мне надо передохнуть.
Призвав домовика из Хогвартса, Дамблдор расстелил прямо на землю довольно-таки дорого выглядевший ковер, и уселся на него. Он вытер пот со лба, при этом руки его едва заметно, но все-таки несомненно дрожали. Не зная, куда тут можно безопасно и не нарушив планы Дамблдора, шагнуть, я опустился на землю прямо там, где стоял. Дамблдор тяжело дыша. Его лицо потемнело. И даже лиловая мантия в сгущающейся тьме выглядела какой-то серой. Казалось, мрак одолевает. Но я знал, что Дамблдор сумеет превозмочь и рассеять навалившуюся тьму.
Так и случилось. Выпив несколько зелий, доставленных ему домовушкой, среди которых я уверенно опознал только укрепляющее, Дамблдор поднялся.
- Идем, - сказал он мне. – Осталось немного.
Дальнейшее слилось в моей памяти в сумбурный кошмар. Вспышки пламени, вой погибающих тварей, рушащаяся крыша хижины, грустное и очень бледное лицо девочки, чем-то похожей на самого Дамблдора… все это перемешалось обрывками эпизодов, которые я не могу выстроить в сколько-нибудь четкую последовательность. И, отдельно – золотое кольцо, в которое почему-то, вместо драгоценного камня был вставлен простой кусочек гранита, подобный которому можно найти где угодно. Зеленый луч сорвался с палочки Дамблдора и уперся в кольцо. Зачем? Как можно убить то, что и так не живое? Может быть – это было просто бредовое видение?
В себя я пришел уже около Хогвартса. Я бежал к замку, неся на руках Дамблдора.
- Стой, - прохрипел директор. – Уж поздно. Меня не спасти…
Я остановился, и, по указаниям Дамблдора, уложил его на землю.
- Тьма наступает, - голос Дамблдора слабел. – «И он сумел рассеять ночь… Рассеять, но не превозмочь…» У меня больше нет сил. Добей … меня.
Голосом Дамблдора с нами всегда говорил сам Свет. И если Его дело требует…
Я постарался изгнать из души жалость к умирающему старику и всем сердцем пожелать его смерти. Я поднял палочку, и произнес:
- Авада Кедавра!
Глава 81. Темная тварь. (Нимфадора Тонкс)
В Хогвартс я прибыла ранним утром. Конечно, в выходной день Гарри вряд ли поднимется раньше, чем прямо к завтраку, но меня одолела ностальгия. Хотелось обойти замок, пройтись по его коридорам, вспомнить, как сама здесь училась… И, раз уж мне прислали приглашение – глупо было бы им не воспользоваться.
Выйдя на берег Черного озера, я увидела, как смутно знакомый паренек в цветах Слизерина, и с почти светящейся в лучах рассвета шевелюрой, вылезает из окна Большого зала, а потом помогает спуститься подружке. При этом прикосновения, которые позволил себе парень, я бы не назвала «скромными», или же «приличными», но девушка, судя по всему, не возражала. Похихикав, ребята встали под самой стеной так, чтобы увидеть их из Большого зала можно было, только высунувшись из окна, и принялись целоваться. При этом руки парня, в котором я, по некотором размышлении, опознала младшего Малфоя, скользили все ниже по спине девушки, постепенно добираясь туда, где «спина» уже не было бы точным наименованием. Правда, и девушка, похоже, ничего не имела против такого с собой обращения, и очень уж откровенно прижималась к нему грудью.
Парочка продолжала миловаться, почти демонстративно не замечая моего присутствия. Меня это немного смутило, и, испытывая противоречивые чувства, я повернула, и, стараясь не привлекать их внимания, пошла обратно. Я как раз вывернула к главному входу, когда увидела небольшую толпу молодых магов, что стали появляться в Хогвартсе вместе со своими учителями, когда директор Дамблдор заболел. Они стояли вокруг чего-то, что мне с моей позиции на берегу озера видно просто не было, и размахивали каким-то предметом, надетым на палку.
Я подошла поближе, и спросила у одного из них, чем это они заняты, что вообще случилось, и что это за предмет, которым размахивает сейчас старший из них?
- Дамблдор убит! – ошеломил он меня.
- Как – убит? – я чуть было не упала на месте.
- Вот так! – криво усмехнулся маг. – Ваш «Великий волшебник» чересчур доверился одной темной твари… а тот его и убил!
Почем-то я сразу подумала о Ремусе Люпине и Северусе Снейпе. И того, и другого эти молодые придурки вполне могли посчитать «темной тварью». Я пригляделась. С палки, которую вздымал над толпой ее предводитель, в самом деле смотрела на меня голова Ремуса. Его лицо было искажено страданием, но все-таки в большей степени несло на себе печать недоумения.