Среднюю пентаграмму я уже давно вычерчиваю одним желанием. И, хотя сюзерен и наказывал пользоваться только прямым контролем, но здесь им явно не обойдешься… Потоки Силы, свиваясь в жгуты, формировали конструкт, способный удержать и провести через себя мощь, высвобожденную Серыми пределами.
Пентаграмма охватила нас с Симург. И, разумеется, тут же нашелся кто-то, кто посчитал себя самым умным: ракета разбилась об крыло Симург в паре метров от меня… и Зиз телекинезом перехватила и отвела все осколки и готовые поражающие элементы, каждый в отдельности.
- Не стрелять!!! – голос Александрии, казалось, вобьет незадачливого стрелка-Технаря в пыль. – Руки вырву и другим концом вставлю!
- Они и так приживутся, - раздался в канале голос Панацеи. И это, кажется, напугало собравшихся героев как бы не сильнее, чем угроза Александрии.
Вот узор был завершен. И в то же мгновение белоснежное крыло, только что защищавшее меня от осколков ракеты, ударило мне в грудь. Кровь и Сила наполнили узор и ударили в единственно уязвимое место подчиняющего заклятья. В последний миг моей жизни в этом мире Симург улыбнулась мне.
Глава 50. Ангел и демон. Часть вторая
Из транса-воспоминания Миа вывалилась, тяжело дыша и хватаясь за грудь.
- Ну, тебе и досталось, - выдохнула она, когда смогла, наконец, говорить. – Почти пополам развалила, тварь пернатая! А что хоть дальше было?
Несмотря на весьма болезненные даже в адаптированном и потертом варианте ощущения, глаза девушки горели негасимым любопытством. И как хорошо, что мне не придется отделываться банальным «Не знаю, я же умер!»: один из шпионов Повелителя Ничего каким-то образом докопался до воспоминаний еще одной участницы того эпизода: Ханна, она же «Мисс Ополчение», наблюдала за всей этой трагикомедией и ее последствиями с весьма удобной точки. И я уже подготовил соответствующий кристалл для Миа.
***
Картина была… ошеломляющей. Губитель застыла, рассматривая мошку, осмелившуюся противостоять ее мощи. Мы в очередной раз убедились, что крылья нужны Птице Улама отнюдь не для полета: она висела в воздухе, при этой ее огромные, даже для пятиметрового тела, крылья оставались неподвижны.
- Что он творит?! - Спросил Эйдолон, обрушиваясь рядом со мной. Впрочем, как раз меня сильнейший из героев Земли, кажется, совершенно не заметил, а вопрос задал скорее как риторический. Но ответ он все-таки получил.
- Не важно, - Александрия спустилась гораздо аккуратнее. – Главное – у нас есть время перевести дух, пополнить боеприпасы и перегруппироваться… Да и таймер сбросим*.
/*Прим. автора: все кейпы, участвующие в бою с Симург надевают браслеты, снабженные специальным таймером, который отсчитывает для них допустимое время пребывания в зоне Крика Симург. И каждый дает подписку, что знает: в случае превышения этого времени он будет считаться «бомбой Симург» и будет убит. Жестокое, но необходимое решение. Способность Убийцы Надежды вкладывать в сознание своих жертв программы, которые могут проявиться через многие годы – общеизвестна. Значение таймера по каким-то своим соображениям исчисляет Дракон*/
- Думаешь? – удивился Эйдолон. – Ох, точно! Крика нет!
Тут и я обратила внимание на совершенно невозможную в бою Симург тишину. Зиз почему-то больше не кричала. Она просто висела, и рассматривала человечка, который стоял прямо перед ней, и световую конструкцию из сложной комбинации линий и непонятных символов, охватывающую их обоих.
Кто-то возомнил себя самым умным, и из развалин Доков в сторону Симург сорвалась ракета.
- Не стрелять!!! – хотя Александрия и говорила в браслет, да и обращалась не ко мне, но желание укрыться, сжаться и постараться быть поменьше – охватило меня с давно забытой силой. - Руки вырву и другим концом вставлю!
- Они и так приживутся, - спокойный голос Панацеи заставил затрепетать даже самых стойких. С Панацеей так или иначе сталкивались все, кто участвовал в боях с Губителями. И все понимали, что это отнюдь не пустая угроза. У Панацеи – в самом деле приживутся. Тем более, что она и Вики в этом бою потеряли мать, так что девочки наверняка в депрессии и озлоблены.
Между тем серебряный светящийся узор все усложнялся и усложнялся… а Симург смотрела на все это с непреходящим любопытством. Кажется, она видела в этих серебряных линиях что-то очень для себя важное.
Пустой закончил. И Симург немедленно ударила. Перья, издалека казавшиеся такими мягкими, вспороли грудь парня одним ударом, вспоров черный шелк, украшенный подозрительно знакомым серебряным узором, разрезав мышцы, переломав ребра. Кровь парня плеснула… Но при этом острое зрение снайпера позволило мне видеть удовлетворенное выражение лица погибающего. Он успел. Или… или считал собственную смерть необходимым элементом того, что он делала… чем бы оно ни было.