Нервный хирург вздрагивает каждый раз, когда на его столе оказывается малолетний пациент. Некоторым детишкам требуется пересадка донорских органов, и их отправляют в областную больницу. Вдруг, Олечкино сердце или почки уже функционируют в другом ребёнке? Для доктора Морсова легче думать, что дочка его жива, чем узнать, что её давно растарабанили на органы.
Часть 6.5.
Из дома, где живут супруги Морсовы, Андрей выходил со странным чувством. С одной стороны, их ужасно жаль, но с другой… Разве хирург не должен быть уверенным в себе? Почему эти Морсовы такие нервные, можно сказать, истеричные? Хотя… Сытину ли их судить! Кого он похоронил? Родителей? Старшего брата? Откуда Андрей может знать, что чувствует человек, закапывая в землю собственного ребёнка!
Прощаясь с Геннадием Евгеньевичем, опер всучил ему свою визитку и попросил прийти в полицию в ближайшее время, чтобы сдать генетический материал для проведения экспертизы. Если Олечкиной кровью мажут проклятые фартуки, будет хоть какая-то ясность.
Родители Максима развелись. Папаша запил, мать снова вышла замуж и уехала. Ну что ж, для экспертизы будет достаточно и одного родителя, если только мамаша Максима родила его от мужа.
Толкуновых, предков Олега, пришлось искать долго. Они, видишь ли, спортивная семья! Зимой на лыжах бегают, летом трусцой по парку круги нарезают. Весна затяжная, грязь на улицах никак не просохнет. Толкуновы пошли в бассейн! Так, по крайней мере, их соседи сказали. Куда ж такая спортивная семейка смотрела, что сынок их младшенький удрал из дому?!
Старшие дети, насколько удалось узнать Сытину, живут отдельно, своими семьями. Тащиться в бассейн уж очень не хотелось, но и возвращаться в застоявшийся спёртый воздух кабинета тоже нет желания. Ввиду холодной погоды, отопление ещё не отключили, и в домах было душно. Так всегда: зимой холодновато, топливо экономят, а весной кочегарят на измор!
Сытин зашёл в здание, на котором красовалась вывеска «Бассейн Волжанка». Идиотизм! Волга в трёхстах километрах от их городка. В просторном холле с колоннами было прохладно. Влажность чувствовалась везде. Андрей едва не поскользнулся на сыром кафельном полу. Хоть бы резиновые коврики постелили!
Навстречу ему уже бежал администратор. Как-то все эти работники (директора, начальники, администраторы), чувствуют появление представителя внутренних органов. Наверное, без тонкой чуйки на таком посту долго не продержишься.
— Скользко, я чуть не упал, — недовольно пробурчал Сытин, доставая из кармана удостоверение.
Администратор расплылся в улыбке.
— Это уборщица полы мыла, дорожки собрала, чтобы не мешали. Таисия Семёновна, будьте добры, верните дорожки! — звонко крикнул он в пространство.
Часть 6.6.
Услужливый администратор предложил сначала Сытину подождать Толкуновых в его кабинете за чашкой кофе. Андрей отказался, сказав, что времени у него в обрез. Тогда управленец проводил опера к бассейну, снабдив парочкой бахил.
В не очень большом, отделанным белым кафелем и пропитанном насквозь хлоркой, водоёме плескалось несколько человек. Кто из них под разноцветными резиновыми шапочками Толкуновы определить трудно, к тому же Сытин и не встречался с ними никогда.
Он просто крикнул зычным басом на всё помещение:
— Толкуновы!
Акустика здесь очень странная. Слова отскакивают от стен, будто мячики волейбольные. Большое наличие воды топит звуки, приглушает. В ушах стоит неприятный мерный гул, проникающий словно сквозь вату. И самое забавное, на призыв Сытина головы в его сторону повернули все.
Можно экспериментировать сколько угодно. Идешь так по улице, крикнешь от нечего делать:
— Эй ты, придурок!
И почти все прохожие всегда оглядываются: кто с любопытством, кто с возмущением.
— Толкуновы, — позвал Сытин тише и помахал рукой.
К бортику подплыли пятеро: трое мужчин в плавках и две женщины в купальниках. Глаза у следователя полезли на лоб. Что это за розыгрыш?