Информация о тюрьме была на удивление скудной. Тему эту предпочитали обходить стороной, да и заключенных там содержалось совсем немного. В городах стихий очень редко кто отваживался преступить закон. Для этого хватало и обычного мира, а в магический попадали достойные люди, несущие на своих плечах хрупкое равновесие, хранящие жизненный баланс. В стихийную тюрьму заключали лишь магов, нарушивших внутренние законы, о которых на Земле даже не догадывались. Но таких случаев было очень мало. За последние годы история с бунтом в школе дождя оказалась единственной. Она получила резонанс, и преступники понесли наказание. Жизнь городов стихий вошла в новое русло, вернув себе все прелести смены погодных явлений.
Мелких подельников постепенно выпускали, а главные зачинщики бунта были осуждены на пожизненное заключение. Опасности они не представляли. В этой тюрьме не было решеток и колючей проволоки. Но узников охраняли с помощью магии, и их путь на волю преграждали несколько барьеров, созданных и удерживаемых сильными магами, в совершенстве владеющими каждый своей стихией. На месте всегда присутствовал полный состав охранников.
Даже если заключенному удалось бы подчинить собственную стихию и разрушить границу, через остальные пройти ему было не суждено. В юности, когда происходили распределения по магическим школам, еще можно было выбрать явление природы, с которым хотелось бы работать, хотя обычно поместить ученика по его желанию удавалось лишь за крупный вклад. Деятельность тоже можно было сменить в начале пути, переключив свой дар, хотя это требовало очень много сил и от ученика, и от учителей, и руководство школ обычно шло на такие уступки с большой неохотой. Но с годами и постоянной магической практикой сменить стихию становилось все сложнее, и чем больше человек работал, к примеру, с дождем, тем сильнее отдалялась от него способность к управлению солнцем, ветром или снегом. Не теряли этот дар лишь маги, отмеченные всеми стрелами стихий, но таких были единицы.
Руководство тюрьмы так и не разобралось, каким образом двоим заключенным удалось преодолеть большую часть защитных границ, внутри которых их содержали. Все охранники были на месте, не позволяя магическим барьерам расслабиться ни на минуту. Однако Янус и Гектор миновали несколько слоев, прошли через ветер, сушь, снег, холод. Их дыхательные пути забились пылью, они почти ослепли, их сбивало с ног страшными порывами ветра, конечности были отморожены. Но, полуживые, они как-то добрались до границ, созданных стихиями солнца и огня. Только эти барьеры смогли их остановить. Охранники, которые наконец настигли беглецов, нашли их на самой границе огненной стены. Они увидели обугленные останки одного из заключенных, к которым из последних сил тянулся Янус, лежавший неподалеку. Его больничная одежда вся изорвалась и истлела, кожа была в язвах и страшных ожогах, из карих глаз текли синие слезы, чертя кривые дорожки на лице, покрытом копотью.
– Гектор, Гектор, верный друг мой, – слабым, еле слышным голосом произнес Янус, рука его безвольно упала, и он перестал дышать.
Соратников похоронили на тюремном кладбище в соседних могилах, рядом с другими заключенными, не дождавшимися окончания срока или обреченными на пожизненное заключение и умершими в стенах темницы. Могил здесь было немного.
Возможно, как бы ни были уверены в надежности тюрьмы стихий все живущие в магических мирах, сейчас они вздохнули спокойнее. Да и у охраны словно камень с плеч свалился, потому что за этими преступниками требовалось следить пристальнее всего. В заключении их старались изолировать от остальных узников, чтобы не дай бог смертельный яд их мировоззрений не просочился за пределы камер, не отравил еще чьи-нибудь души и не призвал к новому бунту. Теперь все было кончено.