Дядя Бэррол рассказывал о происшедшем, приукрашивая подробностями, и то и дело промакивал увлажнившиеся глаза носовым платком. Особенно трогательно звучал в его устах момент, когда умирающий Янус тянулся к сгоревшему другу. Кто уж из охранников не выдержал и разнес эту историю, которую потом распространили дальше, а может, так просто рождалась очередная новая легенда, но Гай внимал рассказу с широко раскрытыми глазами, затаив дыхание и боясь пропустить хоть слово. И он безмерно гордился, что дело соратников все же не забыто, что у них есть последователи, и он – один из них.
– На тебя вся надежда, – сказал Бэррол племяннику. – Чтобы все было не зря.
В душе у Гая кипела целая гамма чувств. И гордость за то, что теперь он один из продолжателей важного дела. И страх перед одиночеством, перед самостоятельной работой и трудностями, которые могут возникнуть на пути его команды. И жалость к погибшим заключенным, о которых с таким уважением и почтением отзывался его дядя.
Они все равно никак не могли помочь молодым заговорщикам. Не дотянуться им было из застенков. Но все-таки Гай надеялся, что когда удастся вернуть все на места и избавиться от гнета людей, то до Януса обязательно дойдут слухи, кто все это провернул. Ведь смысла держать его в камере уже точно не будет. Гай предполагал, что Янус снова возглавит магов стихий, которые хотят жить полноценной жизнью в собственном мире, не растрачивая свои силы на спасение несчастных людишек. Но теперь им оставалось действовать уповая лишь на то, что этим удастся почтить память погибших героев – Януса и Гектора. Носить в себе тайну о трагедии было очень тяжело, и Гай никак не мог решить, делиться ли с товарищами или нет.
* * *
Наступил последний день каникул. Уже под вечер из обычного мира переместился Руди и, не найдя приятелей в спальне, побежал проверять каминную комнату на втором этаже. Вся компания, конечно, уже была там, рассевшись на диване и креслах поближе к огню.
– Ну ты даешь! – Руди еще не успел ступить под своды каминного зала, как услышал возмущенный возглас Гая. – Еще бы завтра с утра появился. Ты чего там застрял?
– Я грелся, – весело огрызнулся Руди, затем по очереди обменялся рукопожатиями со всеми ребятами и, немного подумав, протянул руку и Одри. Та осторожно пожала маленькой ручкой кончики его пальцев.
– Так мы тут тоже греемся, – хохотнул Гай. – И я сейчас имел в виду не камин.
Руди озадаченно обвел друзей взглядом.
– У нас тут глобальное потепление, – заговорщицким тоном вполголоса проговорил Пиро. – А это значит…
– У нас получилось?! – Руди еле сдержался, чтобы не прокричать это. – Серьезно?
– Абсолютно!
– Вот прям точно-точно?
– Завтра днем посмотришь, как тут все растаяло. Лужи одни, солнце палит, скоро птицы запоют.
– Что-то не верится, – вдруг протянул Руди, запуская грубую пятерню в свои рыжие патлы и ероша и без того лохматую голову. – Слишком легко все прошло.
– Слушай, когда ты успел скептицизма набраться? – возмутился Гай, вскакивая с кресла. – Вроде недолго пробыл дома, а вернулся не живой и экспрессивный Руди, а какой-то унылый циник.
– Я думаю, – заговорила Одри, и все уставились на нее, – что ничего тут странного нет. Да, в первый раз все происходило очень долго. Именно потому, что раньше так никто не делал. А сейчас оно словно по накатанной пошло. Мы уже знали, что искать и что делать. И окружающий мир к этому уже сейчас подготовлен! Солнце царило здесь еще совсем недавно, поэтому не так и сложно вернуться к прежней жизни. Основатели расшатывали все с нуля, а мы словно толкнули постройку с еще не застывшим цементом.
– Акула, а ведь ты чертовски умная, – пробормотал Гай и вдруг вспомнил, с каким тяжелым сердцем он расставался с Одри на время каникул. За десять дней вдали от нее его юношеские переживания затерлись, и все глупости, что он напридумывал себе, выветрились из головы, а теперь Гай снова почувствовал, как его тянет к этой девчонке. Вот вроде ж и нет в ней ничего, свой парень в доску. Но по сравнению с сокурсницами – рассудительная такая. И безо всяких этих глупых девчачьих штучек. И вроде бы разумная на первый взгляд Нэсти на ее фоне – какая-то простушка. Ходит все, вздыхает, бросает на Гая томные страдальческие взгляды. Акула вообще на него внимания не обращает, да еще и огрызаться не боится, если что! А вот до сих пор завидно, что это Руди с ней по лесу на лыжах бродил, а не он.