Бэррол пожал плечами.
– Можно подождать, когда он вернется сюда. Но произойдет ли это, я понятия не имею. На последнем месте он торчит дольше всего. Боюсь, что ему там неожиданно понравилось.
На губах Гая внезапно заиграла озорная улыбка, и дядя изумленно поднял брови.
– Я попробую, – весело ответил племянник. – Кажется, после выныривания из черной проруби и барахтанья в ледяной воде мне и Москва не так страшна. Нужно только будет набрать в команду правильных людей. Один я точно там не выдюжу.
– О'кей, – усмехнулся Бэррол, раскрывая ноутбук. – Записывай адрес и имя.
Глава 14. Кто со мной – тот герой!
Наутро после возвращения Гая ребята нарочно условились собраться подальше от здания школы, чтобы на них не так сильно действовала брешь, вызывавшая беспричинную злость друг на друга. Они порознь отправились в лес, договорившись встретиться на месте разрушенной печи. Несмотря на то, что стоял самый суровый зимний месяц – февраль, снег уже почти сошел, и даже по лесу можно было спокойно пройти без помощи лыж или резиновых сапог.
В школе царило легкое напряжение, но, кажется, и ученики, и учителя потихоньку приспособились к своему новому состоянию и научились не доводить споры и ссоры до драк. Уже привычно звучали грубые реплики и обидные фразы, которыми перекидывались студенты. Проще воспринимались ядовитые замечания учителей в адрес нерадивых учеников, не так коробили неуважительные высказывания молодежи в ответ.
– Неужели для того, чтобы здесь вечно светило солнце, все люди должны постоянно ссориться друг с другом? – грустно спросила Одри, когда, придя на место встречи, застала там всю компанию, за исключением Ли.
– Ничего, я потерплю, – огрызнулся Гай, уже скорее по привычке, чем из-за побочных явлений бреши, и добавил, прищурившись на Одри: – Меня больше другое удивляет, Акул. Почему из нас только ты не бесишь?
– Ну уж не знаю, – протянула Одри и усмехнулась, стрельнув глазами. – Может, ты влюбился.
Для Акулы это было несвойственно. Гай опешил, но быстро нашелся.
– А остальные в тебя тоже влюбились, что на это скажешь? – подбоченившись, сказал он. – Потому что мы тут с ребятами поговорили, и выходит, что ты вообще никого не бесишь.
– Ну, нет, почему, – встрял Пиро. – Она бесит. Она грубит постоянно и ерничает. Но да, как-то по-другому бесит. Не как ты, например.
Пиро заржал.
– Ну, это уже семантика, – важно произнесла Одри, подходя к кирпичным обломкам, оставшимся на месте их акта невиданного вандализма, и грустно рассматривая бесформенную кучу камней. Из нее торчал край узорчатой чугунной дверцы, когда-то закрывающей топку. – Вот вы какие. Я даже раздражаю вас и то неправильно.
– Да хватит умничать, – деланно обиделся Пиро, пиная ногой крупный осколок кирпича, который никак не хотел выбиваться из кучи. – Я понял: ты бесишь не как все, потому что ты и есть не как все.
– И что же в ней особенного? Ну-ка расскажи? – Гай с любопытством взглянул на Пиро, но тут общее внимание привлек хруст веток: наконец до них добрался и Ли. Гай повернулся к нему. – Где тебя носило?
– Да никак не мог собраться, то одно, то другое, – принялся оправдываться вновь прибывший. Пиро хихикнул и тут же выдал:
– Я его понимаю! Не поверите, я себя тоже еле заставил сюда прийти. Как представил, что ваши рожи придется видеть так близко!.. Мы тут Акулу обсуждаем, подключайся. И признавайся, она тебя тоже не бесит, как остальные?
– Ну почему? – озадаченно промычал Ли, оценивающим взором разглядывая детсадовскую подружку. – Она стала в последнее время очень противная. Просто она девчонка, поэтому вызывает другие негативные эмоции. При этом она девчонка, которая шляется с нами, а не где-то на расстоянии. Вот и отличие.
– Вот так все просто, – развел руками Гай и даже как будто расстроился. Но все наконец были в сборе, разговор себя исчерпал, и стоило уже перейти к новостям от дяди Бэррола.
Одри вздохнула с облегчением. Конечно, ребята уже стали замечать, что и девчонки вовсю между собой ругаются, да еще громче, чем парни. И тогда Одри решила притворяться. Теперь она намеренно скандалила и огрызалась по поводу и без повода, и ей удалось усыпить бдительность товарищей. Однако изображать из себя истеричку и вредину очень утомляло.