Печатая шаг, он прошел к столу. Сбросив робу на лавку, он сел рядом с Габриэль, которая сегодня опять была вся разноцветная. Анна сказала тем временем:
— Мороженым я с вами поделюсь. Это от Гарпии, и в случае чего я не хочу умирать в одиночестве. А вот оладьи со сметаной я, пожалуй, изыму. Это ведь твое произведение? — спросила она у Габриэль. — Я так понимаю, тут всё твое, кроме мороженого?
Габриэль засияла и замахала руками, мол, пустяки. Анна отодвинула в сторону тарелку с непонятным блюдом и погрузила нос в оладьи. Габриэль принялась за пирог с моченой брусникой. Ян с Метой тоже взяли себе что-то. Филь с подозрением разглядывал перед собой белую массу с зелеными прожилками.
— Что такое мороженое? — спросил он.
Анна подняла голову, её нос был в сметане.
— Ты не спрашивай, а ешь! Потом поздно будет.
— Ешь, Филь, а то я съем, — пригрозила Габриэль. — Это очень вкусно!
Он с опаской попробовал и понял: мороженое было отвлекающим маневром. С этой штукой во рту, мягкой, сладкой и тающей, с резкой кислинкой, он сделался безоружен. Он еще никогда не ел ничего вкуснее.
Он решил покончить с мороженым, пока не начались боевые действия, и зачерпнул целую ложку. От холода у него свело челюсти и заслезились глаза. Филь растерянно захлопал ими и откинулся на лавке, открыв рот, чтобы мороженое поскорей растаяло.
За столом раздался хохот, что подтвердило его худшие опасения. Габриэль, правда, тоже смеялась, но, может, она ничего не знала.
— Филь, ты как маленький! — хохотала Габриэль, сгибаясь пополам. — Видел бы ты себя!
Напротив неё заливалась Мета.
— Ему было негде расти, — хмыкнула Анна. — Вырастешь тут, когда мать умирает родами, а отец с пеленок таскает дитя по морям, делая из него купца.
Ян отсмеялся и сказал:
— Филь, Анна права, ты часто оставляешь такое впечатление!
Пора было положить этому конец, и Филь разом проглотил оказавшееся ледяным мороженое. Слезы брызнули из его глаз.
— Я маленький? — просипел он, потеряв на мгновение голос.
Конечно, ему пришлось стоять на стуле в торговом павильоне Кейплигской биржи, чтобы его было видно, но тогда ему было одиннадцать. Сейчас ему в мае исполняется четырнадцать, а Хозекам сегодня исполнилось пятнадцать, и всё же Ян был выше его всего на полголовы, Анна — настолько же ниже, а Мета была одного с ним роста.
— Да нет же, Филь, — добродушно улыбнулась Мета, — внешне ты не маленький, особенно твои кулаки, ты лобастый и широкоплечий. Но в душе-то ты ребенок! Ну кто еще хватает мороженое такими кусками?
— Мой обормот так делает, — заявила вдруг Анна. — Я всё жду, когда он завернется в пеленки и станет просить покачать его на руках.
Ян опять расхохотался:
— Анна, у тебя больное воображение!
— У меня воображение не больное, а разнообразное, — возразила она.
Заметив, что Филь утерял нить разговора, Анна пояснила:
— Мы сегодня празднуем еще и мою неудавшуюся помолвку. «Обормот» — несостоявшийся жених. Папочка решил заранее озаботиться моим будущим, пока я страдаю в школе, и нашел подходящую, по его мнению, партию. Но ты своим Успокоителем освободил меня от этого бремени.
— Ничего страшного, — сказала Мета, — он из хорошей семьи и расположен к тебе. Подождет!
Расплываясь в улыбке, Анна сказала:
— Но он же бестолочь! С ним не скучно, но совсем неинтересно, ему всё надо повторять по два раза. А давайте спросим Филя, станет мой обормот дожидаться помолвки, а потом женитьбы, или оборотит свой взор на другую кандидатуру? Правда, шансы у него примерно такие же.
Филь знал, что Анна не любит, когда указывают на её внешность, и всё же высказал, что думал:
— Лучше быть некрасивым, чем бестолковым!
Ян предостерегающе нахмурился. Мета опустила глаза. Габриэль чувствительно толкнула Филя в бок. Анна неласково глянула на него.
— Устами младенца глаголет истина… А ты сам-то что бы сделал?
Пришло время рубить концы и выходить в открытую воду. Филь брякнул:
— Я бы всегда её любил, всю жизнь, вечно!
В трапезной повисло тяжелое молчание. После долгой паузы Анна холодно заметила:
— Обещание подобного сорта, курносый, это пожелание смерти.
— Филь, это лестно, но ведь это неправда! — воскликнула Габриэль. — Не меняются только мертвые!
— С годами шансы на любовь до гроба возрастают, но… — попытался сказать Ян.
Мета перебила его:
— Филь, если ты разлюбишь, что случается, это ведь неконтролируемая сила, твоя избранница должна будет умереть, чтобы ты сдержал обещание!
Филь увидел, как его противник тает в голубой дали, а сам он с размаху налетел на мель.
— Я этого не понимаю, — пробормотал он, хлопая глазами.
— Ну, я не знаю, как еще объяснить, — озадаченно отозвалась Габриэль. — Но это общеизвестно!
— Я тоже сдаюсь, — признала Мета.
— А я и пытаться не буду, — сказала Анна. — Он не поймет, он из Старого Света. Я слышала, там то и дело клянутся в любви до самой смерти, а потом режут и травят друг друга. Варвары!
Ян выбросил руку, словно он на уроке.
— Я знаю, как объяснить! Филь, всё просто: вечная любовь — это как бесконечные деньги. Скажи, такие бывают?
Аргумент подействовал. Филь усмехнулся:
— Разве что в чьем-нибудь больном воображении!
Он вдруг испытал невероятный подъем настроения. Теперь, когда пугающая вечность не висела над ним, всё сделалось значительно проще. Мета осталась Метой, но полупрозрачный налет, окутавший её в час возвращения в Алексу, слетел, и она опять стала живой, хотя по-прежнему красивой девушкой. Руки и ноги Филя тоже не были больше связаны, и он чувствовал себя очень легко.
Он вспомнил, что с утра ничего не ел, забывшись за своими молотками, и бросился наверстывать упущенное, в полной мере оценив пироги с различными ягодами, блины с маслом и ежевичный кисель. Налопавшись от пуза, он увидел, что Анна смотрит на него, словно ожидая чего-то.
— Ты ничего не забыл? — спросила она.
Тут Филь вспомнил про подарки. Он вопрошающе глянул на Яна, и тот поспешил заверить:
— Меня он уже одарил.
Тогда Филь нарыл в кармане робы выкованную им железную розу и вручил её Мете.
— Ничего себе! — ахнула Мета на пару с братом.
Ян воскликнул:
— Я знал, что ты кузнец, и верил, что ты умеешь ковать, но я еще не видал лучшего тому доказательства!
Мета зарделась. Филь смутился и повернулся к Анне, всё так же ожидающе глядевшей на него.
— Ну, а мне ты что подаришь? — спросила она кисло.
Он не был уверен, что это лучший подарок, и всё же Анне должно было такое понравиться.
— Я придумал, как нам увидеть, чем занимается Схизматик, — улыбнулся Филь и с удовлетворением заметил, как вспыхнули любопытством глаза его друзей.
На следующее утро профессор Фабрициус, как по наваждению, появился у ворот Алексы. Приехал он не почтовой кибиткой, а наемной каретой. Причину своего появления профессор бесхитростно изложил за обедом.
— Там, — добродушно произнес он, ткнув пальцем в потолок, — боятся, как бы не случилось что, пока вы тут одни. А мне как раз пришла в голову пара идей, которые захотелось проверить, вот я и согласился. Да и свои финансовые дела поправить не помешает.
Схизматик был известен своей скупостью, ей не удивлялись. Болтливые языки давно разнесли по Алексе, что у профессора пять детей, преданная жена и старый дом в Унсете, и за всё это он платит из своего жалования, не имея другого дохода. Но кто тогда оплачивал его осенние поездки Почтовой гильдией? У Филя шевелилась догадка, кто это мог быть, и тем сильней ему хотелось узнать, чем занимается профессор.
Схизматик, однако, не торопился проверять свои идеи. Он всласть отоспался (на деньги казны, как заметил Филь) и принялся неторопливо бродить по Алексе, с любопытством заглядывая во все углы. Первую Медицинскую он упорно игнорировал. Пять школяров, давно приготовив всё нужное, изнывали от ожидания.