— Но вы так и не ответили на мой вопрос, мисс Фремвелл.
— На вопрос? — Она моргнула. — Ах да, на вопрос. — Она поднялась с плетёного стульчика и попыталась на ощупь отыскать ручку-кнопку от входной двери. — Мне необходимо хорошенько обдумать всё сказанное вами, мистер Лемон.
— Но я же прав! Вся эта болтовня ни к чему хорошему не ведёт!
Дверь закрылась. Он слышал, как девушка проходит по тёмному тёплому холлу, и часто-часто дышал, чувствуя на лбу свой третий глаз — глаз, которому никогда не прозреть.
Он ощутил, как в грудной клетке зашевелилось нечто смутное, словно там поселилась болезнь от затянувшейся беседы. А затем, вспомнив о новой белой подарочной коробке, ожидающей его прихода на столе, заспешил к себе. Открыл дверь и направился к своей комнате. Войдя, он чуть было не растянулся, поскользнувшись на номере «Романтических сказок». Лемон порывисто включил свет, несколько неуклюже открыл коробку, заулыбался и поднял паричок с подушек. Он стоял перед зеркалом и, следуя инструкциям, поправлял и подтыкал свой шлем. Причесался, затем вышел из комнаты и постучал в дверь мисс Фремвелл.
— Мисс Наоми? — позвал он, улыбаясь.
При звуке его голоса лампа за дверью погасла.
Ещё не веря, он приник к тёмной замочной скважине.
— Мисс Наоми? — повторил он торопливо.
Но в комнате ничего не изменилось. По-прежнему было темно. Чуть погодя он подёргал дверную ручку. Она не поддалась. Он услышал вздох мисс Фремвелл и несколько слов, но ничего не разобрал. Её маленькие ступни прошлёпали к двери.
Включился свет.
— Да? — сказала она.
— Посмотрите на меня, мисс Наоми, пожалуйста, — умолял он. — Откройте дверь и посмотрите.
Звякнула задвижка, и дверь приоткрылась на дюйм. Его внимательно осмотрели.
— Посмотрите, — произнёс мистер Лемон гордо, натянув паричок на вмятину. Он представил, что видит себя отражённым в её зеркале, и приосанился. — Вы только посмотрите сюда, мисс Фремвелл.
Щель немного увеличилась, но дверь тотчас же хлопнула; щёлкнула задвижка, и девушка за тонкой преградой бесстрастно приговорила его:
— А голова-то у вас, я гляжу, всё-таки дырявая.