— Услугу?
— Поверьте, от чистого сердца!
Бывший кожемяка смешался: к такому обращению он не был приучен.
— Какую именно? — довольно грубо поинтересовался он спустя минуту.
— К примеру, я мог бы осмотреть вашу супругу. Ничего не обещаю, но если недуг почтенной Ядвиги того свойства, что я подозреваю… Еще раз: никаких гарантий.
И тут гигант растерялся окончательно. Он глядел на Мускулюса, часто моргая, — колдуну даже почудилось, что глаза Швеллера наполняются слезами. Вот ведь как зараза-тминная над народом изгаляется! Скоро в поднебесье галеон «Слава Реттии» пролетит на всех парусах…
Люди, подобные Леонарду Швеллеру, не плачут. Никогда.
Это малефик знал доподлинно.
— Спасибо… Земной поклон за заботу, мастер Андреа! Я не мог… не смел рассчитывать… Вы заглянули в мою душу! Цетинка, в ножки, падай в ножки благодетелю! Но я… мы… простите, у нас не хватит денег — оплатить труд такого человека, как вы…
К укорам совести добавился укол тревоги — опытной фехтовальщицы. Прежнему Леонарду Швеллеру в голову не пришло бы смущаться. Затевать разговор о деньгах? Интересоваться ценой, если маячит реальный шанс получить бесплатно?!
«Поплыл хозяин киселем…» — ввернул призрачный ландверьер.
— Не извольте тревожиться, мастер Леонард. Я же сказал — от чистого сердца.
— Нет! Нет! Все, что есть… все, что имею…
— Давайте так: я осмотрю вашу супругу, и, если увижу, что в силах помочь, мы обсудим этот вопрос подробнее. А за осмотр я денег не возьму в любом случае. По рукам?
— Благослови вас Вечный Странник! Идемте скорее!.. Я провожу…
Осмотр больного, если ты не лекарь — а даже, можно сказать, наоборот, — дело многотрудное. Всей маны Андреа не хватило бы определить у пациента характер опухоли в подреберье или паховую грыжу. Для этого надо знать причины и следствия, симптомы и проявления. Да, колдун в силах учуять некое образование, но отличить злую шишку от родной печени — тут, знаете ли, опыт требуется. Особенно когда печенка гнилая, а шишка бодрая. Перепутаешь, на радость гробовщикам, и пиши пропало! Это лишь в балладах для черни маг и чтец, и жрец, и на дуде игрец. Можно заставить ветряк крутиться при полном штиле, можно соорудить подходящий ураган, но починить устройство ветряка, чтобы им в дальнейшем могли пользоваться обычные люди… Здесь надобен умелец-механикус. Можно, сузив калтер-эманацию наподобие ланцета, удалить фурункул на щеке возлюбленной дамы. Но кто поручится, что завтра дама не подхватит «злую кровь» или не огребет «винное пятно» в пол-лица на месте бывшего фурункула?! Помнится, один коллега переусердствовал, снимая боль, в итоге получив из клиента — прокаженного…
«Маг не мог, мажет, а не может!» — одна из любимых загадок Просперо Кольрауна.
Отгадывай, как сумеешь.
Все это малефик не рискнул излагать мастеру Леонарду. Зачем лишать человека надежды? Тем более что надежда была. Лекарь бился-бился, знахарь бился-бился, ведьма билась-билась… Значит, вполне возможно, что малефик бежал, хвостиком махнул — баба и встала. Причина болезни — вот она, родимая, глядит, не морщится.
Давай, причина. Свою порчу снять — на это тебя хватит.
В комнате царил тяжкий дух немощи и снадобий, побеждая исконных господ: ароматы протрав и жировок. Цетинка явно прибиралась здесь дважды на день; на подоконнике в вазочке качались свежие ноготки и чернобровчики, изо всех сил борясь с запахом хвори. Увы, бой был неравен. Андреа невольно скривился, как от зубной боли. К счастью, Леонард не заметил слабости «благодетеля», целиком поглощенный внезапной удачей. Отстранив мастера, колдун прошел к больной. Женщина лежала на кровати, прикрыта до горла чистой простыней. Взбитая подушка слегка промялась под затылком: чуть-чуть, капельку, словно голова несчастной весила не более горсти пшеницы.
Как ни странно, лицо Ядвиги не выглядело бледным или изможденным — усталым и отрешенным было оно, это лицо. Верная жена тихо преодолевала трудную дорогу. Да, утомилась. Да, выбилась из сил. Да, обуза. Но лишенная сознания, женщина старалась и на этом скорбном пути оставаться незаметной для домочадцев.
Сделав знак родственникам: «Извольте не мешать!», Мускулюс склонился над кроватью. Сменил простое обоняние на magus naris. Принюхался. В сложной гармонии не ощущалось эманации сглаза или остаточной контузии от заклятий Просперо. Брезжила странная нотка, глубоко, на самом краю восприятия… Что именно? Темное дело. «Идем на глубину», — вздохнул малефик. Тонкая диагностика ауры — дело для педантов. Впрочем, взялся за гуж — полезай в кузов. Он выпрямился, жестом «Черный единорог выходит из тени» очертил пространство для работы, разогнав случайные флюиды-искаженцы.