"Протоколы" стали живой водой, окропившей образ еврея-заговорщика, еврея-злодея - центральный образ антисемитизма.
Параноическая мысль о враждебном заговоре, как заметил американский исследователь Уолтер Лакер, покоряла многие страны, вплоть до США. В Англии газеты 1920-х годов и даже умнейший Черчилль говорили о евреях как "самой могущественной секте в мире" - причине всех мировых неурядиц. [32, 24, 398]. Тем более это характерно для родины "Протоколов" - России с мистической верой многих её идеологов от гениального Достоевского до сегодняшнего Шафаревича в русофобскую тайную еврейскую руку.
Протоколы живут и живут - подспорье, руководство и отрада юдофобов по всему миру. Сегодня они в ходу и в мусульманских странах - повсюду грамотность растёт.
Русские властители дум питались когда-то французскими и немецкими источниками. В XIX в. русская культура возвращала долги, и во Франции, например, среди наиболее читаемых и почитаемых были Тургенев и Достоевский [63, 17]. В том столетии без Интернета, без телевидения, даже без кино, когда печатное слово верней всего питало мозги и души, - кого и что ещё читали во Франции и Германии?
Оноре Де-Бальзак. В его романах подличают еврейские дельцы, крупнейший - Нусинген - списан с Д. Ротшильда. Бальзаковский герой еврей Гобсек - мировой эталон скупца.
В драмах Виктора Гюго раввин Манассия жаждет гибели христиан ("Кромвель"), в "Марии Тюдор" звучит: "Ложь и воровство - в этом весь еврей!".
Великий фантаст и детективщик, любимец детворы Жюль Верн в романе "Гектор Сервадак" обрисовал еврея: "Скряга и стяжатель с чёрствым сердцем и гибкой спиной, словно созданной для низких поклонов. Деньги притягивали его как магнит железо, а со своих должников такой Шейлок готов был содрать шкуру". Жюль Верн во время антисемитского суда над оболганным евреем Дрейфусом стал одним из активных "антидрейфусаров" - противников обвиняемого.
За Дрейфуса яростно воевал другой французский классик - Эмиль Золя. Но и он, бестрепетный и самозабвенный защитник справедливости, в романе "Деньги" написал: "Толпа евреев с жирными лоснящимися лицами, с острым профилем прожорливых птиц... с неистовыми криками они готовы были растерзать друг друга" [64, 16]. Наверняка морщился. Он и заступался-то за Дрейфуса - оболганного человека, не за Дрейфуса-еврея.
Эмилю Золя вторил Анатоль Франс - тоже защитник Дрейфуса и тоже автор отвратных еврейских образов.
Бернар Лазар, публицист и писатель, из коренных французских евреев, отличал их, "исраэлитов", от пришлых "евреев"- эмигрантов из Восточной Европы, этих он до того, как стать дрейфусаром и пламенным сионистом, многократно шельмовал: "презренные иностранцы", "эти грубые грязные татары"...
Эльи де Сион (Илья Цион), профессор медицины, учитель великого русского физиолога И. Павлова. Еврей. Крестившись, переехал из России во Францию, прессу обеих стран обильно питал ярыми антисемитскими статьями.
Густав Лебон, популярный публицист и высокоучёный психолог, писал: "У евреев не было ни искусств, ни наук, ни промышленности, ничего, что образует цивилизацию... Ни один народ не оставил книги, которая содержала бы столь непристойные рассказы, как те, что встречаются в Библии".
Анри Дрюмон. Его книга "Еврейская Франция", где все несчастья страны объясняются виной евреев (их тогда, в 38-миллионной Франции было 100 тысяч, четверть процента!), стала крупнейшим бестселлером - сто четырнадцать изданий в один год!
Почти так же, нарасхват, расходились в Германии в 1819 г. памфлет Гундта-Радовского "Еврейское зеркало" с призывом очистить страну от паразитов-евреев, в 1870-е гг. юдофобские сочинения Августа Ролинга "Талмудический еврей" и "Победа еврейского духа над германским", а с 1879 г. книга Вильгельма Марра об удушающем еврейском засилье, которая только за один год переиздавалась 12 раз.
Братья Гримм, славные всеевропейски, а громче всего в родной их Германии, помимо детских сказок ("Красная шапочка", "Мальчик с пальчик", "Бременские музыканты" и ещё, и ещё - всё истории добрые, сердечные) составили "Словарь немецкого языка", где при слове "Еврей" было растолковано: "Среди их неприятных черт особенно выделяется их нечистоплотность, а также их алчность... "Грязный, как еврей; воняет, как еврей"" [11, 330].
Знаменитый немецкий профессор истории Генрих фон Тречке запустил в народ популярную фразу "Евреи - наше несчастье".
Германия, конечно, - особый интерес. Уже оскомину набил вопрос: как легко, как бойко пошёл, помчался по мрачному, тупиковому, бессмысленному пути народ, не просто культурный, а может быть, самый культурный в просвещённой Европе? Хоть философию, "главную науку" взять (Шопенгауэр, Кант, Ницше, Гегель...), хоть литературу (Лессинг, Гёте, Шиллер, Гёльдерлин, Гейне и до Томаса Манна, Фейхтвангера, Стефана Цвейга с Ремарком), а в музыке, которая по некоторым мнениям - королева художества, хватило бы назвать Баха и Моцарта, но ведь у немцев и Гайдн, и Гендель, и Бетховен, Шуберт, Мендельсон, Брамс, наконец, Рихард Вагнер - ещё один "сумрачный германский гений", ему музыкальные рамки оказались тесны, подался в мыслители: "Я считаю еврейскую расу прирождённым врагом человечества" - так он высказался в письме баварскому королю. В сочинении "Иудаизм в музыке" Вагнер писал: "Иудаизм - это дурная совесть современной цивилизации" и завершал книгу обращением к евреям: "Cуществует одно-единственное средство снять проклятие, тяготеющее над вами: искупление Агасфера - уничтожение!" Песня нибелунгов! Валькирии, в полёт! В ремарке к опере "Золото Рейна" Вагнер подчеркнул, что гнусный главный герой Альберих, алчный и похотливый, - "карлик с еврейской внешностью", и потребовал исполнителя с еврейским акцентом. (Есть предположение, что истинный отец Вагнера еврей Гайер, а мать из семьи еврейских банкиров Бетман-Гельвиг [65, 177].)