— Да куда ж ему деться — номер все тот же… — ответил старик и предложил:
— Может, вам одежду какую подыскать — ваша-то совсем негодная. — И он с опаской глянул на грязные штаны и ватник гостя, кучкой тряпья валявшиеся на полу.
— Да уж, будь любезен, — усмехнулся Варяг, — а то я в этом долгом путешествии сильно пообносился. — И, видя, что старика разбирает любопытство, продолжал:
— Что со мной приключилось, рассказывать долго, да и ни к чему Ты не думай, я не из тюрьмы убежал. А откуда, я и сам не знаю. Но выясню. Так где телефон? И вот что, дядя Сема, сваргань чего-нибудь поесть. А то я уж забыл, когда в последний раз жевал.
Первым делом он позвонил Сержанту на мобильный. «Только бы ты был в досягаемости, Степан!» — подумал про себя Варяг. И точно — после двух звонков в трубке раздался глуховатый знакомый голос;
— Степан! — выдохнул Варяг с волнением. — Это я!
В трубке послышался возглас не то удивления, не то радости.
— Владик! Мать твою, так ты живой! Ну, бляха-муха! Где ты? Чижевский с тобой?
Непохоже на Сержанта, чуть улыбнулся Варяг, вон как рассиропился.
— Степан! Живой я, живой. Где я, скажу после. Ты мне лучше сам скажи, что происходит! Где мои? — Он осекся. По привычке, которую время еще не успело ст реть из памяти, он едва не спросил: «Где мои Света и Олежка». — Что вообще делается? И при чем тут Чижевский?
— Как при чем? — не на шутку изумился Сержант -Он же с ребятами как раз сегодня поехал тебя искать на шоссе Энтузиастов…
— На шоссе Энтузиастов? — Тут Варягу пришел череп удивляться. — А откуда он узнал? И чего же так поздно? Сержант досадливо крякнул:
— Да как ты пропал, тут такое началось… Чижевского чуть не повязали, он месяц-полтора скрывался, из Москвы даже уехал. Я ему ксиву справил — и он залег на дно в Финляндии. А как вернулся, так начал поиски. И вот только сегодня установил, где тебя держат, — поехал туда… А я, ей-богу, думал, что это он тебя оттуда выковырял.
— Да нет, Степа, это я сам себя выковырял… — рассеянно заметил Варяг и настойчиво повторил вопрос:
— Так как там мои -Лиза, Лена?…
— Плохи дела, Владик, — упавшим голосом ответил Сержант. — Совсем плохи.
Как только ты пропал… Сколько же прошло месяцев?…
— Четыре месяца. Сержант! — перебил его Варяг. -Да ты говори, не тяни!
— В тот же вечер, как ты погорел на сходняке, менты налетели на «Госснабвооружение», устроили там грандиозный шмон и Лену твою арестовали.
— Как «арестовали»? — закричал Варяг, вскочив из теплого кресла, и едва не выронил телефонную трубку из руки. — Кто ее арестовал? За что?
— А то ты сам не знаешь, как у нас арестовывают. И за что, — горько заметил Сержант. — По некоторым сведениям, Лену отправили в какое-то хитрое СИЗО под Волоколамск. А где дочка твоя, вообще неизвестно. На Никитину Гору тоже в тот вечер наехали — люди Чижевского, их там двое было всего, полегли.
Перебили их, и дочка твоя пропала. И хуже всего, Владислав, что я тебе не могу сказать, куда она делась. Чижевский не знает… Похоже, наезд на тебя был организован размахом и загодя. И вряд ли сами воры до такого могли додуматься.
Видно, опять твои друзья в погонах принялись тебя лечить…
Варяга охватило отчаяние. Он уронил руку с зажатой телефонной трубкой и бессильно сел в кресло. Неужели и этих двоих у него отнимает злая судьба?
Неужели опять ему предстоит испытать жестокую тоску утраты? Мало им Светланы и Олежки, мало им отца Потапа и его племянницы Елены — теперь и этих двух овечек решили у него отнять… Что за сучья жизнь!!
В трубке слышался слабый голос Сержанта, который безуспешно просил его отозваться.
— Я здесь, — глухо проговорил Варяг, поднося трубку к уху. — Дальше что.
Что с конторой?
— В «Госснабвооружении» теперь новые хозяева.
— Воры? — жестко бросил Варяг.
— Нет, государевы люди. Платонов, гендиректор, взял себе в заместители… на твое, стало быть, место… какого-то хмыря в синей фуражке.
Отставной генерал ФСБ. Он теперь там все колеса крутит. Сейчас вообще синепогонные многие дела крутят… Ну да ладно, увидимся, расскажу…
— Ладно, — перебил Варяг. — Чижевский где? — Так он поехал тебя вызволять из каменного меш-ка, — впервые за все время разговора усмехнулся Сержант. — Он и его великолепная тройка: Абрамов — Усманов — Лебедев.
— Ага, это те самые, которые меня на Дмитровском тогда проворонили! — злобно отреагировал Варяг.
— Напрасно ты, Владислав! Ребят в тот вечер тоже едва не взяли за жабры.
Они еле ноги унесли. Их выследите до того, как ты туда подъехал…
Варяг молчал, размышляя, что предпринять. Деиствовать надо было стремительно и решительно. Процгп четыре месяца со дня его «задержания», и за эти мес цы, конечно, многое могло произойти.
— Вот что, Степа, свяжись срочно с Валерьянычеш пускай он тебя заберет — и приезжайте немедленно сюда вдвоем… — Варяг подумал, стоит ли по телефону называть свое местонахождение, — эта линия могла стоять на «прослушке» у ментуры или гэ-бэ. — Скажи ему так надо подъехать к Перовскому парку. Там есть стадион. Пусть там ждут — к ним подойдет человек от меня.
— Когда? — задал Сержант совершенно естественный вопрос.
Варяг посмотрел на стенные часы. Было без четверти четыре. Встречу надо было назначать часов на семь, лучше на восемь — он тогда успеет немного поспать.
— Скажи Валерьянычу, пусть он свой выигрыш в казино на Кипре в прошлом году разделит на десять и прибавит два.
Летом Варяг возил Чижевского на Кипр отдохнуть, после напряженной охоты за Колей Радченко. Тогда Николай Валерьянович выиграл в казино шестьдесяг кипрских фунтов и ужасно этим гордился. Шестьдесят поделить на десять плюс два — как раз восемь. Он поймет.
— Ну все, Степа. До встречи!
Глава 34
Положив трубку на рычаг. Варяг позвал дядю Сему. Тот уже принес ему серые брюки, чистую голубую рубашку и носки и теперь подал на подносике хлеб, несколько кусков корейки, сыр и огурец.
— Извините, Владислав Геннадьевич, у меня нет разносолов. Сам я к этому делу равнодушен, вот разве что Шамильку балую…
— Спасибо, дядя Сема. Мне и это будет съесть в охотку. Я прошу тебя об одолжении. — Варяг встал и переоделся. Рубашка едва сошлась на его широкой груди, брюки тоже застегнулись с трудом. Верно, это была какая-то старая одежда покойного Медведя. — Ко мне должны приехать мои люди. Они будут к восьми в Перовском парке. Там есть стадиончик. Отправляйся туда со своим Шамилем — ну, как будто собаку выгуливаешь. А как их увидишь, подойдешь, скажешь заветное слово и попросишь идти за тобой следом. Да скажи им, пусть хвост не приведут!
— И что за заветное слово? — глаза старика засвети-wcb: видно, ему была в кайф эта игра в казаки-разбойники.
— Скажи: "Варяг передает привет из казино «Кипрская рулетка».
— Лады. — Дядя Сема постоял, помялся и вдруг, понизив голос, сообщил:
— Да, знаете, Владислав Геннадьевич, какое дело… Ведь эта дача — ваша!
— Как то есть моя? — не понял Варяг.
— Да ведь Георгий Иванович, когда умирал, царствие ему небесное, составил завещание и вам, Владислав Геннадьевич, отписал этот дом и участок.
Завещание у меня есть.
Варяг был поражен. Вот это дал Медведь!
— А что ж я раньше об этом не знал? Дядя Сема хитро подмигнул:
— Так в том завещании есть приписочка: если, мол, Игнатов Владислав Геннадьевич захочет остаться на жительство в этом доме, то тогда он может его на себя оформить. А если жить не будет, то пускай дом стоит под охраной.
«Под охраной» значило под неусыпной защитой воров, которые обязаны были не допустить проживания тут посторонних. Тут дозволялось только проводить большие сходняки — наподобие тех, что собирал сам Медведь и в которых участвовал молодой Варяг.
— Это хорошая новость, старик, — искренне порадовался Владислав. — Теперь у меня есть хоть одна легальная крыша.
И усмехнулся: хороший каламбур получился.