В старших классах я очень сильно увлекся игрой в большой теннис. Это хобби на время затмило вообще все! Я натурально спал с ракеткой, все мои мысли были заняты этой игрой. Жившая во мне любовь к авиации не исчезла, конечно, но на фоне новых ярких увлечений отошла не на второй, а даже, наверное, на третий план. Она просто была и все, Воображение не будоражила.
Вот таким я подошел к моменту осознания, что отрочество вот-вот закончится и надо решать, чем я хочу заняться в этой жизни дальше.
Здесь важно заметить, что в 1995 году, в котором начался мой 11-й класс, авиация в стране находилась в уверенном пикировании. Правильнее сказать, она падала в пропасть с темпами, опережающими многие другие отрасли. Рубцовский аэропорт закрылся почти сразу после развала СССР, вместе с ним исчезло множество других предприятий гражданской авиации. За очень короткое время тысячи пилотов потеряли работу по всей стране.
Отец летал, но очень редко, полеты (он был КВС Ил-76) зачастую выполнялись весьма опасным образом — коммерсантам требовалось возить много грузов, и их мало интересовали такие мелочи, как предельный вес на взлете и посадке… За риск платили деньги, на которые семьи пилотов и выживали. И все время летчики находились в ожидании сокращения. 2
Жуткое время было!
И вот на фоне этого мне надо было осмыслить свои увлечения и принять решение, от которого — без какого-либо пафоса — зависела вся моя жизнь.
Я задумался… Да, я фанат большого тенниса. Но Питом Сампрасом мне никогда не быть. Максимум, на что я способен — стать тренером в Барнауле. Интересно?.. В краткосрочной перспективе — ну так, прикольно. Для работы всей моей жизни — представил… Нет, не понравилось. Теннис — это не более чем увлечение. Я понял, что не горю желанием превращать хобби в работу.
Поступить в Политех на программиста? Интересная идея! Мне она нравилась, притягивала, но… Я представил, что по окончании вуза устроюсь в какой-нибудь офис с графиком работы с восьми до пяти… Пять дней в неделю… Из года в год… Одни и те же стены, одни и те же лица… Я вдруг четко осознал, что моя увлекающаяся натура возненавидит такую профессию рано или поздно.
Пойти учиться на пилота тогда, когда нет никаких перспектив? Видя, как трудно приходится моему отцу? Уже зная о проблемах в летных училищах? Без каких-либо сомнений — рискованная затея! Но, воображая себя в роли пилота, я видел небо, грозы в ночи, разные аэропорты, гостиницы, командировки. И мне ярко представилось, что это то, что не может никогда наскучить. Это всегда будет интересным! Это именно то, чего я хочу от жизни. 3
Ну а то, что нет перспектив — да пофиг! Мне 16 лет, и за время учебы наверняка что-то да изменится!
Я был и остаюсь оптимистом, и это качество помогло принять важное решение, которое и сегодня, по прошествии более чем двух десятков лет, считаю правильным. Я очень благодарен шестнадцатилетнему себе, который не испугался невзгод!
Вот так я решил стать пилотом.
Я не грезил фанатично полетами и небом до момента поступления в Бугурусланское летное училище, но будучи уже там, понял, что выбрал правильный путь. Что само по себе кажется сегодня очень удивительным, ведь Бугуруслан был крайне небезопасным местом, бандитским — иного эпитета не придумаешь. Жили в непростых условиях, процветала дедовщина, бензина не было, перспективы с полетами выглядели очень туманно. А без полетов нет пилота — одного лишь диплома недостаточно для выдачи летного свидетельства. И тем не менее я получал удовольствие от изучения авиационных дисциплин, а полеты на тренажере Ан-2 приводили меня в экстаз, несмотря на крайний примитивизм этого устройства: в макете кабины располагались приборные панели, штурвал кресла — все как у настоящего «кукурузника», только, конечно, макет стоял на полу неподвижно, и не было никакой картинки за окнами. Да и окон не было — вместо стекол стоял непрозрачный белый пластик.
Зато все приборы работали, скрытая где-то жужжалка имитировала звук двигателя, и это было прекрасно!
Памятник Ан-2 в Бугурусланском летном училище
В профессию я влюбился уже в летном училище, хотя, если рассуждать хладнокровно и логически, после невзгод, сквозь которые пришлось пройти в БЛУГА, после трудностей, с которыми пришлось столкнуться за время летной карьеры, я скорее должен был ее возненавидеть. Но любовь, как говорится, зла.
3
В 90-х годах из-за плохого финансирования в летные училища практически перестало поступать топливо, курсанты не получали необходимую летную практику, выпуск затягивался на годы. В училищах процветала дедовщина. И — это я узнал уже позже — алкоголизм с наркоманией. Вот такие были 90-е.