— Пожалуйста, прекратите, — сказала я, не удержавшись.
— Не волнуйтесь и не бойтесь, — откликнулся доктор родительским тоном.
— Нет, я не могу больше терпеть это.
— Ну, что вы! Думаю, можете.
— Прошу вас! Включите свет!
Доктор включил свет, наморщил лоб и заморгал:
— Но я еще не закончил тест. Еще надо…
— Простите, просто сегодня как-то все навалилось…
Он отодвинулся. Подбежала сестра:
— Проблема?
— Да, — начала я тихо. — Проблема в том, что мне всего лишь нужны линзы.
— Простите? Что? — в один голос переспросили они.
— Вы должны дать мне закончить тест, — пытался отстоять свое доктор.
— Я ничего вам не должна, — прервала я его и обратилась к сестре: — Если б я носила линзы, где бы они сейчас были? У меня в глазах?
Картвил встал и вышел из кабинета.
— Доктор очень расстроен, — покачала головой сестра.
— Какая жалость. Так, где были бы контактные линзы?
— Не в ваших глазах, — теперь голова ее затряслась. — Пока пациента осматривают, мы обычно удаляем белковый нарост с линз в ультразвуковом аппарате.
— Этот аппарат дезинфицирует?
— Нет, дезинфицируют от бактерий. А тут другая… — она посмотрела на меня сочувствующе, — другая штука, которая образуется на линзах. Из-за нее они могут быть затуманенными, неудобными для ношения… Каждую неделю пациенты приходят на отдельную процедуру, чтобы удалить этот белковый нарост. А на осмотре мы дополнительно пропускаем их линзы через ультразвуковой аппарат, — она слабо улыбнулась. — Позвать доктора?
— Нет, спасибо. Я бы хотела взглянуть на этот аппарат. Сегодня с меня хватит осмотров и тестов.
— Ну, жаль, ведь доктор почти закончил, — отвечала сестра, провожая меня к аппарату. Ткнув пальцем в железный ящичек на полке, она выдохнула: — Вот он.
— А что внутри, помимо ультразвука?
— Раствор пероксида.
Я заглянула ей в лицо:
— Раствор пероксида удаляет нарост?
— Да, как бы выжигает его. Но не волнуйтесь, мы очищаем линзы от раствора до того, как возвращаем их пациенту.
— Чем вы их очищаете?
Она достала с полки бутылочку солевого раствора и протянула мне:
— Поверьте, даже если малейшая частица пероксида останется на линзе, пациент заорет от нестерпимой боли. Обычно в такие дни пациенты носят прописанные им очки, потому что после осмотра и процедур, — ее взгляд стал суровым, — зрачки расширены, и снова надевать линзы им не хочется.
Мне надо было поразмыслить. Сестра опять предложила закончить тест, но я твердо решила отказаться.
— Тогда мне придется просить вас уйти, так как мы ожидаем еще пациентов.
Я закрыла дверь, чтобы поговорить с ней один на один:
— Прошу вас. Мне нужна ваша помощь.
— Если вы хотите контактные линзы, придется закончить тест.
— Нет, не хочу. Я должна спросить вас о пациенте, который носил их. — Я умоляюще на нее посмотрела. — Его звали Филип Миллер.
ГЛАВА 21
Сестра покачала головой.
— Но вы же знаете, я не могу говорить с вами о пациентах. К тому же… — для эффекта она выдержала паузу, словно я была преступницей, — полиция уже была здесь.
— Знаю, знаю. Но просто выслушайте. Филип Миллер был моим другом. Хорошим другом. — Я говорила искренне. — Я не прошу рассказать о нем лично, и мне не нужна история его болезни. Позвольте только пару вопросов о его визите.
Она заколебалась. Ее опыт с нестандартными пациентами был явно не столь обширен.
— Видите ли, — торопливо продолжила я. — Я ехала позади него во время аварии и теперь… возможно, это помогло бы полиции…
Она смягчилась:
— Что вы хотите узнать?
Я подняла бутылочку солевого раствора.
— Вот, — сказала я, помолчав. — Вы помните, в его последний визит этот раствор использовали?
— Я уже говорила это полиции. Миллер был первым посетителем в то утро.
— Первым посетителем, — повторила я, используя психологический метод.
Она потрясла бутылочку.
— Я всегда так делаю перед тем как начинать процедуру… Когда приходил Миллер, в бутылочке было совсем немного раствора. А после я ее выкинула. Там уже ничего не было. Вот и все.