Вообще— то сада у меня нет и разбрызгиватель ни к чему… но всякое может быть!
С кофейником в одной руке и костылем в другой еле-еле тащусь в гостиную.
Сидящая на полу Сьюзи поднимает голову.
— Что скажешь? — Она кивает на транспарант, который рисует. На нем кричаще-яркий, сине-красный лозунг «Руки прочь от нашей природы!» в рамке из травки и листочков.
— Вот это да! — восхищенно тяну я. — Сьюзи, да это же замечательно! Ты прямо художница. — Перевожу взгляд на диван, заваленный транспарантами — Сьюзи увлеченно рисует их уже несколько дней. — Что бы мы делали без тебя?
И правда здорово, что Сьюзи с нами. Все как в прежние времена. Уже несколько дней она живет в пансионе Эди, а Тарки присматривает за малышами дома. Сьюзи грызла совесть, пока ее мама не рассказала, как однажды уехала изучать предгорья Непала и на целый месяц оставила маленькую Сьюзи одну. И ничего с ней не случилось.
Хорошо нам здесь живется. Мы все время вместе — отдыхаем, едим, болтаем обо всем на свете. Иногда только вдвоем со Сьюзи, иногда к нам присоединяется Джесс. Как вчера вечером, когда мы пили одну «Маргариту» за другой и смотрели клипы «Свободных». И мне показалось… Джесс понравилось. Хотя в отличие от нас наизусть она не знает ни одной песни.
А когда Сьюзи уехала к каким-то родственникам, которые живут в двадцати милях от Скалли, мы с Джесс целый вечер пробыли вдвоем. Она показывала мне свои камни и рассказывала про них, а я в ответ объяснила все-все про свою коллекцию туфель и даже нарисовала несколько пар. По-моему, обе мы приобрели полезный опыт.
— Что бы мы делали без тебя, — поправляет меня Сьюзи. — Сама посуди: если бы не ты, протестовать решились бы от силы человека три.
Я скромно пожимаю плечами, но втайне ужасно довольна тем, как обернулось дело.
Мне поручили заниматься рекламой протеста, и нас теперь так активно освещают в прессе! Митинг назначен на сегодня, а утром уже четыре местные радиостанции объявили об этом. И в газетах про нас писали, и даже приезжала съемочная группа с телевидения!
А все благодаря удивительно удачному стечению обстоятельств. Сначала выяснилось, что отдел новостей на «Радио Камбрия» возглавляет Гай Роксли, с которым я знакома еще по журналистской работе в Лондоне. Он поделился со мной телефонами почти всех местных, которые могли бы заинтересоваться нашим делом, и подготовил большой сюжет, который дал в эфир во вчерашнем выпуске «Спасателей Камбрии».
Но самая удачная мысль — это наши «невыдуманные истории»! Как только я снова начала ходить, первым же делом организовала собрание нашей экологической группы и попросила каждого рассказать, что ему известно о том месте, где собираются строить торговый центр, — что угодно, любую мелочь. И выяснилось, что двадцать лет назад Джим сделал предложение Элизабет на том самом поле, которое теперь хотят изуродовать торговым центром!
Мы устроили фотосессию: сняли, как Джим опускается на колено (на самом-то деле он просто стоял столбом — но я попросила никому об этом не говорить), а потом со скорбным видом оглядывает поле. Эти снимки во вчерашнем номере «Скалли и Когтентуэйт геральд» опубликовали на первой полосе, под заголовком «Убийцы дорогих воспоминаний». С тех пор телефон горячей линии (мобильник Робина) не умолкает!
— Сколько у нас еще в запасе? — спрашивает Сьюзи, садясь на пятки.
— Три часа. Пей. — Я подаю ей чашку кофе.
— А-а, — Сьюзи едва заметно морщится, — опять этот ваш экономный кофе?
Я с вызовом смотрю на нее.
— Да! А что такого? Отличный вкус!
В дверь звонят, я слышу, как Джесс спешит по коридору, чтобы открыть.
— Небось еще букет, — хихикает Сьюзи. — От твоего воздыхателя.
С тех пор как я попала в больницу, меня прямо завалили букетами. Добрую половину прислал Натан Батист — с открытками «В знак глубочайшей признательности» и «Благодарю за поддержку».
Еще бы ему не быть признательным! Люк уже собирался лететь домой, но я сама попросила его остаться на Кипре и довести дело до конца, тем более что Джесс пообещала приютить меня. Так Люк и сделал, но сегодня он все же возвращается. Самолет должен приземлиться с минуты на минуту.
Я точно знаю: у нас с Люком все прекрасно. Бывали, конечно, споры, куда же без них… мы даже ссорились… но с недавних пор мы приплыли в тихую гавань. Прежде всего, я теперь совсем другая. Я — взрослая, рассудительная женщина. Моя задача — выстроить настоящие, взрослые отношения с Люком. Отныне буду обсуждать с ним все-все. Буду обо всем ему докладывать. Хватит с нас дурацких ситуаций, которые едва не заканчиваются дракой. Мы — одна команда!
— Знаешь, мне кажется, Люк меня не узнает, — говорю я, задумчиво отпивая кофе.
— Да нет, что ты. — Сьюзи внимательно разглядывает меня. — Не настолько плохо ты выглядишь. Швы, конечно, кошмар, но самый большой синяк уже сходит…
— При чем тут внешность! — перебиваю я. — Я про характер. Я совершенно изменилась.
— Правда? — Сьюзи озадачена.
Господи, ну почему люди такие ненаблюдательные?
— Да! Сама посмотри! Я варю экономный кофе, организую марши протеста, ем домашний суп… и вообще!
Насчет маршей протеста Люку я пока не говорила. Ох и удивится он, когда узнает, что его жена стала активисткой! Прямо обалдеет!
— Бекки! — зовет Джесс. Мы оборачиваемся и видим, что она стоит в дверях и лицо у нее какое-то странное. — Я тебе кое-что принесла. Группа туристов только что вернулась с пика Скалли. И… вот что они нашли.
У меня челюсть отвисает, когда Джесс достает из-за спины сумочку из телячьей кожи, украшенную расписанным силуэтом ангела и стразами.
Моя «ангельская сумочка».
А я уже думала, что больше никогда ее не увижу.
— Боже мой… — ахает у меня за спиной Сьюзи.
Молча смотрю на сумочку. Она малость потрепанная, возле ручки слегка порвалась, а в остальном ничуть не изменилась. И ангел тот же самый. И блестящая надпись «Данте».
— Вроде цела, — говорит Джесс и вертит сумку в руках. — Отсырела, наверное, а в остальном все в порядке. Держи. — И она протягивает сумку мне.
Но я не двигаюсь. Взять сумку я не могу.
— Бекки, возьми! — уже раздраженно повторяет Джесс, а я вздрагиваю.
— Не хочу. — Я отворачиваюсь. — Эта сумка чуть не разбила мою семью. С той минуты, как я ее купила, все пошло кувырком. Похоже, на ней лежит проклятие.
— Проклятие? — Джесс переглядывается со Сьюзи.
— Бекс, ничего подобного, — терпеливо объясняет Сьюзи. — Сумочка изумительная! Не сумка — мечта!
— Только не для меня. Хватит. От нее одни неприятности. — Я вдруг чувствую себя постаревшей и мудрой. — Знаете, за последнее время я многому научилась. Начала видеть вещи в перспективе. И если придется сделать выбор между мужем и изумительной сумочкой… я…
Я выберу мужа.
— М-да, — вздыхает Сьюзи, — и правда изменилась… Извини, — робко добавляет она.
Нет, ну как у нее язык повернулся? К браку я всегда относилась серьезно.
Да, я бы все-таки выбрала мужа. Наверное.
— И что будешь с ней делать? — спрашивает Джесс. — Продашь?
— Можно отдать в музей! — осеняет Сьюзи. — Пусть повесят табличку «Из коллекции Ребекки Брэндон».
— Я придумала кое-что получше, — заявляю я. — Она будет главным призом в сегодняшней вещевой лотерее. А выиграть ее мы поможем Келли.
К часу дня дом наполняется людьми. Все собираются у нас, чтобы обменяться последними зажигательными речами. Атмосфера вдохновляющая. Мы с Джесс раздаем тарелки с овощным супом, Сьюзи показывает транспаранты Робину, всюду голоса и смех.
Ну почему раньше мне не приходило в голову участвовать в маршах протеста? Ведь это же здорово!
— Клево, да? — Ко мне подходит Келли с тарелкой супа. На ней камуфляжные брюки и футболка с надписью маркером «Руки прочь от нашей земли».
— Еще бы! — восторженно отзываюсь я. — А ты… уже купила лотерейный билет?
— Конечно! Целых десять штук!
— Возьми еще вот этот, — словно невзначай говорю я и протягиваю билет под номером 501. — По-моему, он счастливый.