— Ну как, Джуди? Подходит вам такой совет? — спрашивает Эмма.
— Конечно! Я записала на видео эту передачу и сегодня же покажу ее Биллу.
— Правильно! — говорю я. — Только сначала посмотрите, какой галстук он надел.
В студии все начинают смеяться, и, помедлив, я присоединяюсь к ним, хотя на самом деле это была не шутка.
— И последний короткий звонок, — говорит Эмма. — К нам дозвонилась Энид из Нортхэмптона. Она хочет узнать, достаточно ли на ее пенсионном счету денег, чтобы уйти на пенсию. Энид, я все верно сказала?
— Да, верно, — раздается голос Энид. — Мой муж Тони недавно вышел на пенсию, и на прошлой неделе я взяла отпуск. Вот я и сидела дома с мужем, готовила еду, занималась хозяйством. И он… мы вдруг подумали, почему бы и мне не выйти на пенсию… Правда, я сомневаюсь, что сбережений на моем пенсионном счету достаточно, поэтому решила позвонить вам.
— А за счет чего вы хотели обеспечить себе пенсию, Энид? — спрашиваю я.
— У меня есть пенсионный счет, на который я отчисляла деньги с тех пор, как начала работать, — неуверенно отвечает Энид. — Кроме того, у меня есть еще пара сберегательных счетов… и недавно мне осталось небольшое наследство, которого должно хватить на погашение ссуды, что мы брали для покупки дома…
— Что ж! — восклицает энергичная Эмма. — Даже мне ясно, что у вас вполне достаточно средств, Энид. И хочу вам пожелать счастливой и спокойной пенсионной жизни!
— Да, — говорит Энид. — Конечно. То есть у меня нет причин откладывать выход на пенсию. Именно так и сказал Тони. — И она замолкает; на линии тишина, нарушаемая только прерывистым дыханием.
Эмма кидает на меня быстрый взгляд. Сейчас ей наверняка в наушник орет Барри, наш продюсер, чтобы мы заполнили паузу.
— Удачи вам, Энид! — радостно говорит Эмма. — Бекки, что касается темы пенсионных сбережений…
— Подождите… секундочку, — слегка хмурюсь я, — Энид, конечно, у вас нет финансовых причин откладывать выход на пенсию. Но мы забыли о самом главном. Вы хотите на пенсию?
— Ну, — нерешительно начинает Энид, — мне уже за пятьдесят. Ведь в этом возрасте уже пора думать о переменах, разве не так? И потом, Тони говорит, мы сможем проводить вместе больше времени.
— Вам нравится ваша работа? Опять молчание.
— Да. У нас хороший коллектив. Хотя, конечно, почти все они моложе меня. Но это неважно, нам вместе весело…
— Жаль, но у нас заканчивается эфирное время, — прерывает ее Эмма, которая последние минуты внимательно слушала, что ей говорят в наушник. Она улыбается в камеру. — Удачи вам на пенсии, Энид…
— Подождите! — быстро встреваю я. — Энид, пожалуйста, оставайтесь на линии, если хотите продолжить наш разговор. Хорошо?
— Да, — после паузы соглашается Энид. — Да, я хочу.
— А мы пока узнаем, что нам приготовила погода, — Рори всегда оживляется, когда финансовая часть программы подходит к концу. — Бекки, а как же ваше напутствие на прощанье?
— Как всегда, — я поворачиваюсь к камере. — Заботьтесь о своих деньгах…
— …и они позаботятся о вас! -хором подхватывают Рори и Эмма.
Мы замираем на мгновение, потом все расслабляются, и к нам подходит Зелда, помощница продюсера.
— Прекрасно! — хвалит она. — Просто отлично. Бекки, у нас на четвертой линии все еще висит Энид. Но если хочешь, мы быстренько ее сбросим…
— Нет, не надо. Я обещала с ней поговорить. По-моему, она вовсе не рвется выходить на пенсию.
— Как знаешь, — пожимает плечами Зелда, отмечая что-то в своем блокноте. — Кстати, в холле тебя ждет Люк.
— Уже? -Я смотрю на часы. — Ой… Скажешь ему, что я скоро?
Честное слово, я не собиралась так долго висеть на телефоне. Но Энид вдруг рассказала мне, что боится уходить с работы, что муж хочет сделать из нее домохозяйку, а она очень любит свою работу и даже решила пойти на компьютерные курсы, но муж считает, что это напрасная трата денег… В общем, я пришла в ярость. И выложила все, что думаю о ее муже.
И вот только я собираюсь спросить Энид, не хочет ли она обратиться в феминизм, как меня кто-то хлопает по плечу. Оборачиваюсь и вижу перед собой Зелду, которая явилась напомнить мне, где я нахожусь.
Еще пять минут уходит на то, чтобы извиниться перед Энид, сказать ей, что я спешу, потом мы долго прощаемся и раз двадцать благодарим друг друга за беседу. После чего я пулей мчусь в гримерку и переодеваюсь в более удобную одежду.
Оглядывая свое отражение в зеркале, я не могу сдержать довольной улыбки. На мне разноцветная майка, шорты из старых джинсов, новые босоножки, темные очки от «Гуччи» (купила на распродаже за полцены!) и мой любимый серо-голубой шарфик от «Денни и Джордж».
У Люка особое отношение к этому шарфику. Когда его спрашивают, как мы познакомились, он всегда говорит: «Наши взгляды пересеклись на шарфике от „Денни и Джордж“. Это почти правда. Люк одолжил мне денег, которых мне не хватало на покупку шарфика, и до сих пор заявляет, что я не вернула ему долг, так что часть шарфика по праву принадлежит ему. (Врет и не краснеет! Долг этот я ему сразу отдала.)
В общем, когда мы выходим в свет, я часто надеваю этот шарфик. И когда мы с Люком просто вдвоем — тоже. Ладно, скажу вам по секрету, иногда мы даже…
Нет. Этого я вам не скажу. И забудьте, что я об этом даже заикалась.
Врываюсь в холл и, взглянув на часы, понимаю, что опоздала на сорок минут! В кресле сидит Люк — подтянутый, красивый, в рубашке поло, которую я купила ему на распродаже в «Ральф Лорен».
— Прости, пожалуйста, — бормочу я, — просто…
— Знаю. — Люк складывает газету и встает. — Ты говорила с Энид. — Он целует меня и сжимает мою руку. — Я видел последнюю пару звонков. Молодец.
— Ты не поверишь, какой у нее ужасный муж, — возмущенно говорю я, шагая рядом с ним к машине. — Не удивительно, что она не хочет выходить на пенсию!
— Это было ясно.
— Он считает, что жена должна обеспечить ему комфортную старость, — гневно фыркаю я. — Предупреждаю, не рассчитывай, что когда-нибудь я соглашусь сидеть дома и стряпать тебе ужин. Ни за что!
Короткая пауза. Я поднимаю глаза и вижу легкую улыбку на лице Люка.
— Ну, в смысле… вообще стряпать ужин… кому-нибудь.
— Рад это слышать, — спокойно отвечает Люк. — И особенно рад, что ты не станешь мне готовить сюрпризов на ужин, вроде марокканского кус-куса.
— Ты понял, о чем я, — краснею я. — К тому же сам обещал никогда об этом не напоминать.
Мой пресловутый марокканский ужин состоялся вскоре после того, как мы начали встречаться. Я жаждала продемонстрировать Люку, как замечательно я готовлю. Ну так вот, я видела одну передачу по телевизору про марокканскую кухню. Там показывали, как легко все готовится, и как вкусно и красиво получается. К тому же в магазине на распродаже я увидела такую классную посуду в марокканском стиле. В общем, все должно было пройти просто волшебно.
Но боже мой, какой это был ужасный, водянистый кус-кус. В жизни не пробовала ничего противнее. И даже когда по совету Сьюзи я попыталась обжарить его с манговым соусом, лучше не стало. Зато уж получилось этой гадости столько, что я заполнила ею все кастрюли, сковородки, миски и даже…
Ну да ладно. Проехали. В конце концов, мы тогда заказали на дом отличную пиццу.
Мы подходим к кабриолету, что припаркован в углу стоянки, Люк жмет на брелок от сигнализации и отпирает двери.
— Тебе передали мою просьбу? — спрашивает он. — По поводу багажа?
— Да, конечно. Вот мои вещи.
И протягиваю ему нарядный крошечный чемоданчик, который купила в детском магазине. Чемоданчик обтянут белым льном, и по всему периметру на нем нарисованы маленькие красные сердечки. Этот чемоданчик я использую в качестве косметички.
— Это все? — изумляется Люк, а я подавляю смешок. Ха! И скажи мне теперь, кто из нас на самом деле едет налегке?
Ой, я так собой довольна! У меня в этом чемоданчике только косметика и шампунь, но Люку об этом знать не обязательно.
— Да, все, — слегка поднимая брови, отвечаю я. — Ты же просил не брать с собой много вещей.
— Просил. Но вот это… Не ожидал.
Пока он открывает багажник, я сажусь на водительское место и примеряюсь — достаю ли до педалей. Мне всегда хотелось покататься на кабриолете!