Не доверяя Колли, Черный Котел сделал копию со своего письма и отправил ее Уильяму Бенту. Он раздал другие копии Одноглазому и Орлиной Голове, приказав им скакать с ними в форт Лайон. Спустя шесть дней, приближаясь к форту, Одноглазый и Орлиная Голова внезапно наехали на трех солдат. Солдаты изготовились стрелять, но Одноглазый быстро подал мирный знак и протянул письмо Черного Котла. Через несколько минут индейцы были доставлены в форт Лайон как пленники и переданы командиру форта майору Эдварду Уинкупу.
Высокий Вождь Уинкуп заподозрил индейцев в злом умысле. Узнав от Одноглазого, что Черный Котел хочет, чтобы он прибыл в лагерь на Смоки-Хилл и сопровождал индейцев обратно в резервацию, он спросил, сколько там индейцев. Две тысячи шайенов и арапахов, ответил Одноглазый, и около двухсот их друзей из племени сиу, пришедших с севера и утомленных преследованием солдат. Уинкуп не дал никакого ответа. В его распоряжении находилось едва ли более сотни солдат, и ему было известно, что индейцы знают численность его отряда. Подозревая ловушку, он приказал заключить гонцов шайенов в караульное помещение и созвал своих офицеров на совет. Высокий Вождь был молод, ему не было и двадцати пяти лет, и единственным его боевым опытом было участие в одной битве против конфедератов Техаса в Нью-Мексико. Впервые за время своей службы ему предстояло принять решение, которое могло означать гибель всего вверенного ему подразделения.
Помедлив день, Уинкуп наконец решил, что ему следует идти к Смоки-Хилл — не ради индейцев, а с тем чтобы освободить белых пленников. Несомненно, Черный Котел именно для этого и упомянул о пленниках в своем письме; он знал: для белых людей невыносима мысль о том, что их женщины и дети находятся среди индейцев.
6 сентября Уинкуп был готов выступить со 127 верховыми солдатами. Освободив Одноглазого и Орлиную Голову с гауптвахты, он сказал им, что они будут в этой экспедиции одновременно проводниками и заложниками. «При первом же признаке предательства со стороны вашего народа, — предупредил их Уинкуп, — я убью вас».
«Шайены не нарушают своего слова, — ответил Одноглазый. — Если бы они поступали так, мне бы не стоило дольше жить».
(Впоследствии Уинкуп говорил, что его беседы с двумя шайенами во время похода заставили его изменить мнение об индейцах, которого он издавна придерживался. «Я чувствовал, что передо мной высшие существа; и они были представителями той самой расы, на которую я до той поры смотрел весьма безнадежно, считая ее жестокой, вероломной и кровожадной, лишенной всяких чувств и привязанностей к друзьям и близким».)
Спустя пять дней у истоков реки Смоки-Хилл высланные вперед разведчики Уинкупа обнаружили отряд в несколько сотен воинов, выстроенных точно для битвы.
Джордж Бент, все еще находившийся при Черном Котле, говорил, что, когда появились солдаты Уинкупа, Собаки «приготовились сражаться и выехали навстречу войскам, наложив стрелы на тетивы, однако Черный Котел и несколько вождей помешали им, и, попросив майора Уинкупа отвести свой отряд на некоторое расстояние, предотвратили бой».
На утро следующего дня Черный Котел и другие вожди встретились с Уинкупом и его офицерами, чтобы держать совет. Черный Котел дал сначала высказаться другим. Бычий Медведь, предводитель Собак, сказал, что он и его брат Тощий Медведь пытались жить в мире с белыми людьми, но без всякого повода и причины пришли солдаты и убили Тощего Медведя. «Индейцы не виноваты в том, что началась война, — прибавил он. — Белые люди подобны лисам, с ними невозможно достичь мира, единственное, что остается индейцам, — это сражаться».