Хью. Совершенно верно.
Стивен. Ну что же, приступим. Прежде всего: какой именно продукт вы собираетесь вывести на рынок?
Хью. Ах да. Собственно, я принес с собой пару образцов.
Достает два бумажных пакетика.
Название бренда мы пока окончательно не выбрали. Но вот здесь — два основных продукта. В синем пакетике — кокаин, в красном — героин.
Стивен. Виноват?
Хью. Мои рыночные исследования, плюс кое-какая работа, проделанная двумя группами — паковки и оформления — показали, что кокаин воспринимается как продукт освежающий, оптимистичный, отсюда и голубой цвет, а в героине больше тепла и страсти — отсюда красный.
Стивен. Вы собираетесь распространять и продавать наркотики?
Хью. В самую точку. Рынок имеется, я готов действовать и, будем смотреть правде в лицо — Европа открыта для этого бизнеса.
Стивен. Да-а-а.
Хью. Вас что-то смущает?
Стивен. Возможно. Возможно.
Хью. Я знаю, что вы собираетесь сказать. Это рынок, который до последнего времени был оцеплен и опутан всякого рода правилами и регламентами и позвольте мне сказать следующее. Едва-едва начав приглядываться к нему, я подумал: «Нет уж, лучше я буду красные флажки для этого оцепления производить». Ха-ха-ха!
Стивен. Вот-вот. Красные флажки.
Хью. Однако времена, благодарение Богу, меняются. Сейчас открываются большие новые рынки, и я готов вести на них игру.
Стивен. Понятно.
Хью. Спрос существует, тут нечего и сомневаться.
Стивен. Угу.
Хью. И самое замечательное — для меня, — то, что этот рынок так молод.
Стивен. Правда?
Хью. Немыслимо молод. Профилирование потребителя указывает на наличие возрастного сегмента в двенадцать-пятнадцать лет. И если мы привьем этим ребятам лояльность к нашему продукту, мы добьемся фантастического успеха.
Стивен. Ага. Но… однако…
Хью. Я знаю, что вы собираетесь сказать. «Но достаточны ли средства, которым они располагают?» — правильно? Что ж, на это я всегда отвечаю так: «Если продукт хорош, найдутся и средства». Сумочки матерей, автомобильные стерео, старые пенсионеры, да все что угодно.
Стивен. М-да. Я, собственно, э-э… не хочется прибегать к этому слову. Я понимаю, оно старомодно. Но представляется ли вам это дело достаточно нравственным?
Хью. Прошу прощения?
Стивен. Нравственным.
Хью. Нравственным?
Стивен. Да?
Хью. Я не уверен, что у меня имеются точные цифры на этот счет…
Стивен. Да, я действительно хотел спросить… насколько все это нравственно? Вы же понимаете… дети и прочее.
Хью. Ну что же. Позвольте, мне повернуть ваш вопрос несколько иной стороной и спросить теперь уже у вас. Вы предпочли бы, чтобы мы стояли в сторонке и смотрели, как немцы, голландцы и латиноамериканцы завоевывают наш рынок? И где мы тогда окажемся — с нашей бесценной нравственностью?
Стивен. Ну…
Хью. В дырявой лодке без весел, вот где. Вопрос стоит так: либо вы верите в свободный рынок, либо не верите.
Стивен. Вообще-то, мне неприятно говорить вам это, но нет, не верю.
Хью. Не верите?
Стивен. Нет. Разумеется, я верил в них, когда был маленьким, однако, подобно всем прочим, повзрослев, понял, что это чистой воды выдумки.
Хью. Выдумки?
Стивен. Да. Я даже помню миг, в который это случилось. Стоял канун Рождества. Мне было лет тридцать, не больше. Я не мог заснуть и потому прокрался вниз и услышал там, как мои родители посмеиваются над рыночными силами, говорят, что рано или поздно им придется открыть мне глаза. Поверьте, для меня это было своего рода ударом. А затем, года два спустя, я обнаружил, что и Деда Мороза тоже не существует.
Хью. Не существует?.. Вы что, шутите?
Стивен. О, простите, так вы…
Хью. Да, конечно. Черт!
Стивен. О боже.
Хью. Вот так вот люди и взрослеют, а?
Стивен и Хью беседуют в декорациях, которые еще предстоит придумать.
Стивен. Вы политикой интересуетесь?
Хью. Политикой?
Стивен. Да.
Хью. Политика — мое хобби.
Стивен. Вот как?
Хью. Ну конечно. Политика? О да. Разумеется, заниматься ею мне удается только по выходным, но в некоторые воскресенья, когда я пораньше заканчиваю копаться в саду, — только политика, политика и политика. Так что я отвечаю на ваш вопрос — да. Я без ума от политики.
Стивен. А что вы думаете о Найджеле Лоусоне?
Хью. Найджеле…
Стивен. Лоусоне.
Хью. Ах, Лоусоне. (Долгая пауза) А вы что о нем думаете?
Стивен. Что он прохвост.
Хью. А, ну слава Богу. Я боялся, может, он вам родня или еще кто. Да, конечно, прохвост. Тьфу на него.