Хью. Сэр.
Стивен. Так вот, мальчики в массе своей вполне здравомысленны, терпимы и готовы многое простить, Бэмфорд. Однако они способны и на жестокость. На следующий мой вопрос вы можете ответить с совершенной откровенностью, она не составит нарушения кодекса школьника, который мы, преподаватели, и хорошо знаем, и чтим. Вас не поддразнивали за это несчастливое родство?
Хью. Ну, сэр, не то чтобы поддразнивали… скорее, э-э, били.
Стивен. Понятно. Мне жаль, что вы считаете приемлемым для себя доносить на ваших однокашников, Бэмфорд. Меня это разочаровывает. Однако сегодня я закрою на это глаза.
Хью. Спасибо, сэр.
Стивен. В конце концов, вы у нас новенький. Вы понимаете, почему мальчики так вас третируют?
Хью. Должен сказать, сэр, если честно, у меня это вызвало недоумение, сэр.
Стивен. Видите ли, на моих уроках истории и обществознания я иногда рассказываю о социализме и, полагаю, эти рассказы оставляют глубокий след в душах ваших однокашников. Вероятно, политический пыл превозмог в них все прочие качества.
Хью. О.
Стивен. Понимаете, я говорю нашим мальчикам, Бэмфорд, — и, быть может, эти слова станут для вас своего рода потрясением, что социализм очень хорош на практике, но никуда не годен в теории.
Хью. Я этого не знал, сэр.
Стивен. Да. Прекрасная мысль, не правда ли?
Хью. Значит, из-за нее они все время и бьют меня по лицу, сэр?
Стивен. Видите ли, Бэмфорд, они сознают, что подлинное зло социализма состоит в трактовке людей как винтиков машины. А это, Бэмфорд, сбрасывает со счетов индивидуальность. И получатся серое, безликое единообразие.
Хью. Да, сэр.
Стивен. И… вы расстегнули верхнюю пуговицу рубашки, Бэмфорд?
Хью. Да, сэр.
Стивен. (Словно цитируя катехизис) «Верхнюю пуговицу надлежит застегивать только по Кармазиновым Дням или во вторники, предшествующие дням отлучки, в прочих случаях застегивается средняя пуговица, если только вы не получаете от матроны письменное извещение о том, что у вас обнаружен веред, после чего может быть застегнута пуговица нижняя, но лишь при условии, что левый чулок подвернут вниз точно до линии, проведенной мистером де Вером и проходящей строго посередке между коленной чашечкой и ахилловым сухожилием».
Хью. Извините, сэр, я забыл.
Стивен. Хорошо. Позаботьтесь о том, чтобы это не повторялось. На чем я остановился?
Хью. На сером, безликом единообразии, сэр.
Стивен. Да. Да, точно. Унифицированные ряды бездушных автоматов, которые ставят государство превыше самих себя и готовы пожертвовать всем ради «блага государства» — это совершенный кошмар. Таков главный изъян социализма, сбрасывающего со счетов — что он сбрасывает со счетов, мальчик?
Хью. Личность, сэр?
Стивен. Нет, индивидуальность! Вот что следует понимать. Индивидуальность имеет первостепенное значение для любой политической системы, — у вас слишком длинные волосы, между ними и краем ворота осталось всего-навсего две третьих дюйма, загляните к мистеру Заддарису, он их подровняет, — индивидуализм это все. Хорошо, Бэмфорд. На этом закончим. Мы все сделаем над собой могучее усилие и постараемся временно забыть о существовании вашего дяди.
Хью. Спасибо, сэр.
Стивен. Хорошо. И глядите веселее, ладно? Уверен, вы приложите к этому все ваши силы, не так ли?
Хью. Я постараюсь, сэр.
Стивен. И правильно, мальчик. Ради блага школы, а? Ради блага нашей дорогой, старинной школы. В конце концов, мы можем с гордостью указать в нашей истории на момент, когда результаты выпускных экзаменов оказались у нас лучшими во всем графстве Дарем, и потому не вправе позволить вам снижать наши показатели. Можете идти.
Хью. Спасибо, сэр.
Стивен. (Доставая из ящика стола палку) И попросите зайти ко мне Скарджилла-младшего, хорошо?
Стивен и Хью снова сидят во вращающихся креслах.
Стивен. Ну вот, вы посмотрели этот материал, Саймон Клитуар. Какие-либо мысли? Умозаключения?
Хью. Что ж, вы сами видели, они попали в старую, старую западню, в западню использования материала, который, по существу, соотносится сам с собой.
Стивен. Прибегая к выражению «соотносится сам с собой», вы имели в виду…
Хью. Я имел в виду показать всем, какая я впечатляющая и даже, может быть, интересная личность.
Стивен. Жаль. Не получилось. А скажите, вы не устали хотя бы немного от юмористических телевизионных передач посвященных самому телевидению?
Хью. Очень устал. Изнурился.
Стивен. Я думаю, что в людях, которые предаются любви с ближайшими кровными родственниками, присутствует нечто до крайности кровосмесительное. Возможно, впрочем, что только я так и думаю.