Мама сейчас была такой слабой, с нарушенной координацией движения и ломкостью хрупких костей (как это случилось дважды за последние шесть месяцев). Она хотела перевезти ее в свою квартиру в Брайтоне, но все откладывала, потому что знала, что Крейг взорвется от перспективы делить пространство с, как он очаровательно однажды выразился, "этой старой каргой".
Смирись с этим, - сказала она себе. - Когда-нибудь тебе придется найти в себе силы и вышвырнуть этого урода, чтобы иметь возможность ухаживать за своей матерью.
Она расслабила хватку на рулевом колесе, и сделала длинный вдох.
Когда-нибудь, - твердо решила девушка, слегка кивнув. - Черт, может быть, даже завтра. А пока избегай трений с этим буйно помешанным, сидящим рядом с тобой. Просто потерпи его еще некоторое время.
Крейг регулярно обвинял ее в том, что она не замечает недостатков своей матери, но в этом он сильно ошибался. Ее чувства к матери были сложнее, и этот психопат точно не смог бы их понять. Элис Кэмпбелл родила Хизер в возрасте сорока трех лет, что и сейчас многие посчитали бы ее слишком старородящей. Но двадцать шесть лет назад большинство жителей маленького городка считали этот возраст неприлично древним для рождения ребенка. Бывали моменты, когда она соглашалась с этим мнением. Это было странно иметь маму пенсионного возраста, когда она только заканчивала среднюю школу.
Музыка резко умолкла. Удерживая руку на регуляторе громкости Крейг, нахмурившись в недоумении, смотрел на Хизер.
- Что?
Он закатил глаза.
- Ты выглядела так, как будто отключилась. Что, черт возьми, с тобой происходит?
Хизер равнодушно мельком взглянула на него, тут же вернув взгляд на дорогу. О, она могла бы сказать столько всего, у нее имелся большой арсенал давно припасенных язвительных обвинений, которыми девушка бы с удовольствием его осыпала, но вспомнив о своем решении о скором расставании с ним, не стала сотрясать зря воздух.
Вздохнув, она повторила его излюбленный жест, пожав плечами.
- Ничего. - Прочистив горло, Хизер добавила: - Я просто беспокоюсь о маме, вот и все.
Крейг презрительно фыркнул и покачал головой.
- Господи Иисусе. Меня бесит, как она вертит тобой. Она не гребаный инвалид. - Он рассмеялся. - Как по мне, ты должна вечно ненавидеть ее за то, что она приклеила тебе такое дурацкое имя, как Хизер.
Девушка снова прикусила губу.
- В моем имени нет ничего плохого.
Крейг хмыкнул.
- Точно. - Он усмехнулся. – Как только я слышу твое гребаное имя, клянусь, тут же вспоминаю это гребаный фильм с Кристианом Слейтером. Ненавижу этот гребаный фильм.
Хизер ничего на это не ответила. Рассуждения Крейга редко имели какой-то смысл, а когда он был настолько нелогичен и озлоблен, спорить с ним было бессмысленно.
Но назло ему она все же парировала:
- Мне этот фильм понравился.
Крейг снова рассмеялся.
- Не сомневаюсь. У тебя же нет вкуса.
И это говорит парень, чьим любимым фильмом всех времен был "Шоугерлз".
Он покачал головой и загоготал.
- Чертовы, блядь, Розенкранц и Гильденстерн[3]. Я терпеть не могу то дерьмо, которое тебе нравится. Все художественное или ультрасовременное, - сказал с презрением в голосе. - И это нудное дерьмо, которое ты читаешь, как Дэвид Фостер Уоллес, как будто ты какой-то сраный интеллектуал. Ты такая чертовски претенциозная. Может для тебя это и будет новостью, Хизер, но никто не купится на твою игру в умную девочку. Ты, блядь, бросила колледж, как и я.
Перемежевать свою речь оскорблениями и ругательствами были еще одной раздражающей чертой Крейга. Она была не ханжой, и могла в чувствах выругаться. Но склонность Крейга к сквернословию была патологической. Иногда он и фразы не мог сказать, чтобы не приправить ее матом. Подумав об этом, Хизер внезапно поняла, как устала от него. А презрительным отношением к ее интересам он просто топтал ее любовь.
Любовь.
Хизер едва не засмеялась, подумав об этом чувстве. Между ними никогда не было любви, и никто даже не притворялся, что она – залог их отношений. Все, что удерживало ее рядом с ним – это безудержный секс, просто плотская похоть.
Она снова вздохнула.
Парень шлепнул ее по плечу. Сильно.
- Что ты так вздыхаешь?
Не отвечай ему. Не надо. Потерпи его еще чуть-чуть. Думай о маме.
- Ничего.
Его кулак снова врезался в ее плечо.
- Херня. Хватит быть такой ебаной пиздой и скажи мне, что у тебя на уме, сука.