Выпьем за то, чтобы нас всегда окружали хорошие люди!
Выпьем за то, чтобы нас всегда окружали хорошие люди!
Говорят, что это был любимый тост фельдмаршала Паулюса. Анекдот, конечно...
Но конкретно мне в этом мире на хороших людей здорово повезло. И давно уже не хотелось в тот самый конец двадцатого века, где в России цвели и пахли 'бандитские девяностые', где мне для того, чтобы набрать денег на лечение сына пришлось пойти в гладиаторы. Да-да, именно в гладиаторы. Без всяких кавычек.
Я уже даже благодарен той неизвестной силе, что перенесла меня во время рыбалки в начало века девятнадцатого.
Да, и здесь тоже пришлось убивать, но не ради потехи толпы, а защищая себя и близких, защищая Родину.
А вот с самого момента 'попадалова' везло просто катастрофически: помещик, семья которого приняла меня в качестве постояльца, оказался не 'троекуровым' каким-нибудь, а честным и умным мужчиной, его очаровательная дочка , а ныне моя жена... Здесь вообще продолжать нечего - более чудесной женщины свет вообще не создавал. Все, кто в этом усомнятся вслух в моём присутствии, немедленно получат перчатку в физиономию и, через некоторое время, железо в организм. Всё-таки шпажная школа конца двадцатого века серьёзно превосходит оную начала девятнадцатого. Один хмырь, посмевший оскорбительно отозваться о Насте, уже правой рукой не владеет. Как я этого Кнурова не убил тогда на дуэли? Да нельзя было - не мог я в столицу въехать с трупом на плечах, слишком важную миссию на себя взгромоздил - внедрить в русскую армию Александра полевые кухни, динамит, санитарию и гигиену... Двинуть русскую науку...
А результаты оказались весьма неплохими: полевая кухня в ротах теперь святыня, солдаты крестятся, проходя мимо - в армии её иначе как 'матушкой' не зовут. В бою под Островно французы как-то опрокинули наши порядки и погнали... Но как кто-то крикнул: 'Матушку' забирают!' - не сговариваясь развернулись, и всыпали ворогам так, что только 'полетели клочки по закоулочкам' у тех, кто только что собирался праздновать победу.
А своей 'огненной атакой' на Немане, на наполеоновскую переправу, где, в довершение к взорванным и сожжённым мостам добавилось 'файершоу': 'ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АД!' (На французском, естественно)...
Ох, как подпортилось моими стараниями настроение у 'двунадесяти языков', что припёрлись в Россию.
И ведь всё это благодаря хорошим людям, что попались на пути, не остались равнодушными, поверили, заинтересовались... Ничего бы не получилось без доброго доктора Бородкина, которого я увлёк исследованиями, без генерала Бороздина, без профессора Кирхгофа, без самого Барклая в конце концов... Да и подполковник Засядько, которому я помог реализовать его идею с боевыми ракетами, сумел создать чуть ли не "Катюши"... Уверен: эти боевые 'оргАны' ещё 'исполнят свою партию'. Причём, в самый подходящий момент исполнят.
Вот интересно: мне ворожит тот, кто меня сюда отправил или ещё кто-то? Сто раз ведь я мог наткнуться на каких-нибудь остолопов власть имеющих - на них данная эпоха весьма богата...
Но нет - почти всё получилось - теперь гордый корсиканец топает по русской земле далеко не так бодро, как это было в моей реальности. И это только начало...
Кроме взрывов динамита, снайперских засад, ставших возможными благодаря введению в армии новой штуцерной пули, которая повысила как скорострельность, так и дальность стрельбы чуть ли не в разах. Ой, как кисло придётся наполеоновской армии...
Хотя...
В тактике я выиграл. А вот что в стратегии? Не даст ли Барклай генеральное сражение прямо под Витебском или под Смоленском?
Нет! Не может быть! Слишком разумен и опытен наш военный министр.
Замотаем императора! Сделаем его!!
Хорошие русские люди его обязательно окружат.
И завтра мне с ребятами предстоит сделать очередной маленький шажок к этой цели...
Засада и спор
Вот научил же паразитов на свою голову: стоит вам хороший мост - обследуйте, убедитесь, что никаких подвохов не имеется, и дуйте своей дорогой...
Замедлители ведь минут через десять уже сработают, чего же вы там сомневаетесь?
И, тем не менее, даже после изучения моста, французы на него не пошли, а стали наводить понтонную переправу метрах в двадцати ниже по течению.
Жутко обидно: ведь скоро долбанёт, и два десятка шашек пропадут без толку...
Только с десяток улан проскакал через стационарную переправу и направился в ближнюю разведку.
Ну, хоть эти...
Я сложил 'подзорочку' и просигнализировал своей команде приготовиться...
- Гафар, - обратился я к башкиру, приданному моему 'отряду специального назначения', - офицера - живьём.
Тот молча кивнул и стал готовить свою верёвку.
Дорога здесь пролегала между холмов, и, в любом случае, интервенты должны были проследовать через теснину.
Ну, разумеется: опоры моста рванули, когда на нём не было ни одного француза.
Впечатление, конечно, произвело, но обидно...
Хотя значения это уже не имело - у нас был конкретный объект для работы: уланы.
С десяток вражеских конников помножить на ноль - уже неплохо.
'Пациенты', разумеется, дёрнулись на взрыв за спиной и 'попали'.
Тумм - У меня над ухом загудела тетива Спиридона - лесовика, взятого в ополчение по его просьбе и вопреки занудам от воинских канцелярий.
Хороший у меня отряд - егеря тоже поняли, что пора, и шмякнули выстрелами по рядовым кавалеристам.
Офицер барахтается на земле-матушке - значит, башку не свернул - уже хорошо.
Однако 'помножить на ноль' не получилось, только на 'ноль три': четверых сняли выстрелами егеря, двоих уложил из лука Спиридон, ну и офицерика спеленали...
А трое вражеских кавалеристов, видя, что попали в засаду, дали шпоры своим лошадям и выскочили из зоны поражения прежде, чем были перезаряжены штуцеры.
И, тем не менее, у нас имеется минимум четверть часа, чтобы спокойно и без суеты подготовиться к отходу - вряд ли французы посмеют послать вплавь через реку сразу эскадрон, дабы наказать дерзких. Не случайно ведь они через мост не пошли - приучили мы 'гостей, что хуже татарина' всюду ожидать сюрпризов.
Мои минёры и егеря пока ловили лошадей оставшихся без хозяев, а Гафар привёл ко мне вражеского офицера. Тот был слегка оглоушен как внезапным нападением, так и ударом о землю, но вроде оставался вменяем.
Молодой мужчина лет двадцати пяти, с усами и бакенбардами, красный мундир с синей грудью, конфедератка, правда, слетела во время путешествия из седла на дорогу...
- Проше бардзо, пан! - поприветствовал я пленного.
Ответом был недоумённый взгляд и ответ по-французски.
За год я, конечно, этот язык как следует, не освоил, но то, что собеседник меня совершенно не понял, просёк. Странно: всегда считал, что в Наполеоновской армии все уланы были польскими.
На всякий случай поинтересовался на предмет 'Ду ю спик инглиш?', и, к моей радости, получил утвердительный ответ. В дальнейшем общались на языке Шекспира:
- Кто вы?
- Лейтенант второго легкоконного полка императорской гвардии Ван Давль.
- Вы француз?
- Голландец. Как и все те, кого вы сейчас убили. Убили недостойно. Из-за угла.
- Давайте не будем, лейтенант, - слегка начал злиться я, - это не я пришёл к вам в Голландию с оружием в руках, а вы пришли с войной в Россию. Зачем? Что вам тут нужно?
- Я солдат. И выполняю приказы своего начальства.