Когда Фридрих Вильгельм I заменил своего отца на прусском престоле, то через свою агентуру, которой руководил саксонский дипломат Лос, мы навели справку о новом правителе. Рыжеволосый, как и большинство Гогенцоллернов, кронпринц был невелик ростом, широкоплеч и кряжист. Сильный от природы, он доминировал в детских играх над своими многочисленными кузенами. Я обратил особое внимание в этой информации на то, что будущий король Пруссии в детстве проявлял агрессию по отношению к своему двоюродному брату Георгу Августу, будущему королю Англии Георгу II, и эта детская вражда отчасти стала причиной напряжённых англо-прусских отношений.
Фридрих Вильгельм интересовался самыми «низменными» предметами: работой каменщиков и плотников, кормами для лошадей, садоводством и огородничеством. Специально для маленького принца был устроен огород, где ребёнок с любовью выращивал овощи для королевской кухни. К французскому языку, обязательному в среде европейской аристократии, Фридрих Вильгельм питал отвращение. Гуманитарные знания также были ему неинтересны. Мальчик обнаруживал способности к математике, к рисованию, интересовался историей, обладал неплохим музыкальным слухом, однако в силу своего упрямого и агрессивного характера не смог получить должного образования даже в этих областях.
В самом раннем возрасте кронпринц заинтересовался армией.
Проявляя склонность к выяснению деталей любого явления, Фридрих Вильгельм вникал в быт и нравы казармы, в покрой солдатской формы, в рассказы солдат о былых сражениях. Светские манеры, которым безрезультатно пытались обучить его и родители, и воспитатель — граф Александр фон Дона, принц не воспринимал, так как считал их бесполезными.
Прочитав мою докладную записку, Петр Алексеевич добродушно похлопал меня по плечу, а затем поднес своей кулачище к носу и так же добродушно сказал, чтобы и впредь я так же хорошо работал. Но, ни деревеньки, ни денег за проделанную работу не дал, молвив, чтобы в этом деле я брал бы пример с Александра Даниловича, но перед уходом сказал, что хотел бы встретиться с новым королем Пруссии и кое о чем с ним покалякать.
Во второй половине дня Петр Алексеевич принял генерал-адъютанта графа Гребена и беседовал с ним около часа, время от времени с удивлением поглядывая в мою сторону. Русский офицер, лейб-гвардии капитан Преображенского полка, одет в соответствующую полковую форму, а вот морда этого офицера ему была незнакома. Пару раз он порывался задать мне вопрос о том, кто я такой и откуда тут объявился, но сдерживался, хорошо помня о том, что встреча и переговоры секретные, о них никто не должен был знать. Государыня Екатерина Алексеевна посмеивалась, она давно уже догадалась, что секретарь мужа Макаров поменял свою личину на этого Бутурлина. Петр Алексеевич давно уже узнал о том, что встреча с королем Пруссии состоится в Гевельсберге в конце марта, а сейчас пытался из Гребена выбить информацию о том, как организованы и функционируют школы кадетов в Пруссии, на все свои вопросы получая короткие солдатские ответы, типа: «Не могу знать» и «Так точно, ваше величество».
Проводив генерал-адъютанта графа Гребена, я снова превратился в Алексея Васильевича Макарова и сел за свой рабочий стол, чтобы в путевом дневнике сделать короткую запись о только что состоявшейся встрече.
В этот момент покои покидали Петр Алексеевич и Екатерина Алексеевна, оба были в хорошем расположении духа и над чем-то громко посмеивались. Увидев меня, сидящего и работающего за своим столом, Петр Алексеевич перестал смеяться, остановился, он почему-то раскрыл рот и, по всей очевидности, забыл его закрыть. Он так и стоял некоторое время с открытым ртом, потом подошел ко мне и резко щипнул меня за плечо, отчего я громко вскрикнул, а Екатерина рассмеялась и сказала:
— Лешка, хороший ты парень, но государя своего удивлять не должен, нужно заранее его предупреждать о всех своих превращениях. А то называешь себя лейб-гвардии капитаном Александром Бутурлиным, а ведь это всего лишь шестнадцатилетний мальчишка, который только-только к армии приписан.