— Хозяин приехал, как вы хотели. И ещё Рауль Бургер.
Я не отходил.
— Почти два часа, — добавил он.
— Солнышко-то какое, — сказал я равнодушно. — Весна пробивается… И охота им пивом наливаться в сарайном полумраке?!
— Немец всех раскачал. Я, говорит, с похмелья… Сначала принесли две посудины с пивом. Потом снова две. Сейчас опять две. Зассали амбар кругом, — поддержал беседу Прока. Немного поколебался, открыл дверь машины и встал передо мной. — Извините, я думал вы внутрь уйдете, поэтому сидел…
— Я тебе не командир.
Прока откашлялся. Дернул голой шеей. Под курткой он носил синий свитер без рубашки.
— А если я попрошусь под вашу команду? — спросил он вкрадчиво.
— Хозяин с оружием? — ответил я вопросом.
— Все с оружием.
— Не хлопай дверью, садись за руль и подавай сигнал рацией, что я иду.
— Откуда вы знаете про сигнал?
Я подтолкнул его легонько в машину.
— Тебя чему учили на флоте? Сигнал подается при обнаружении противника. На земле, как и на море… Давай, давай, перебежчик…
Пластиковое полено рации висело на спинке сиденья «БМВ» в кожаном чехле. Прока придавил какую-то клавишу и кивнул мне. Я обошел амбар, приметил узкое окошко без решетки, потоптался немного, прислушиваясь к наступившей внутри тишине, вернулся к двери и открыл одну створку.
Все они смотрели на меня. Дитер тронул кончик галстука. Сигнал: с ним все в порядке. Напарник братался с противником. Даже перед тушей Гаргантюа Пантагрюэлевича, облаченного в дубленку, стояла кружка. Начальник кохвика как раз доцеживал ему из бидона свежего.
Я простер объятия Ге-Пе как лучшему братану. Толстяк, не мигая, глядел на меня снизу вверх с нескрываемой ненавистью. Не то, что воспитанные в спецшколах мой оператор Шлайн и резидент Дубровин полтора часа назад в буфете лохусальского пансионата.
— Мазохизм какой-то, — шепнул я в ухо Ге-Пе, вынужденному принять навязанную форму приветствия. — Прошлый раз ты обнимал меня перед тем, как взорвать. Теперь я тебя…
Он несколько раз приподнимал и опускал огромный зад, подтыкая полы длинной дубленки, прежде чем угнездился опять на картонном ящике с рисунком черепахи.
Рауль Бургер протянул вялую ладонь. Будто дал подержать дохлую крысу.
Остальные бандиты не смотрели на меня. Знали свое место.
— Все вон, — сказал Ге-Пе.
— Кроме Рауля Бургера, пожалуйста, — попросил я.
— Он и так не ушел бы, — сказал Ге-Пе, приметив, как дернулся угол рта подводного капитана.
Рогатый муж, подумал я, объелся груш. Было чему радоваться. Бургер обретался на берегу. «Икс-пять», таким образом, стояла на приколе. Транспорт для Тургенева задерживался. Я рассчитал верно: теперь Вячеславу Вячеславовичу, сидевшему в эстонской кутузке, хотелось, если перечислять по значимости, во-первых, обменять на генерала Бахметьева и швейцарские франки самого себя, а во-вторых, перебросить в Калининград или куда там картонки, меченые рисунком черепахи. То и другое — взаимосвязано. Чико же, сделавший свое дело, отходил на задний план. Ему не только уготовили расчет фальшивками. Его засадили в каком-то логове и заставляют ждать, когда промедление для него в полном смысле слова смерти подобно. Главные партнеры Вячеслава Вячеславовича отныне — два азерика. Эти устроят вывоз бочек с отравой теперь и без генерала, которого можно считать списанным. Эти двое отчего-то прямо-таки жаждут отравы… Клянутся, что вообще увезут её от России и Балтики, увезут далеко, может, и в Атлантику.
— Зачем вы это сделали, господин Шемякин? — спросил Ге-Пе.
— Толстый, — сказал я грубо. — Ты видишь эту Германию?
Дитер догадался, что говорят о нем, и важно кивнул.
Ге-Пе сопел, носком зимней кроссовки, на которую наползала штанина с расстегнутой молнией, катал пустой бидон на полу. Выглянув из-под кустистых бровей, почти шипя, сказал:
— И что же?
— Это не Россия. Теперь тебе конец. Если ты и Бургер не сделаете мне маленькое одолжение… Вы нашарите логово Чико Тургенева. И выведете на него. Или эти картонки двинутся из этого амбара совсем не в ту сторону, которая нужна Вячеславу Вячеславовичу. Да и сам он не сдвинется с места дальше тюрьмы в Вильянди. А уж про вас двоих, про тебя и Рауля, и подумать страшно, что будет!
Ге-Пе пнул бидон ногой. Тот укатился под ноги Дитера.
Рауль поерзал, поерзал и встал.
— Я выйду, пожалуй, действительно, — сказал он. — Не хочу слушать. Мое дело фрахт! Не тяните меня в дерьмо, господин Шемякин! Действительно!
— Я тебя не отпускал, — прикрикнул на него Ге-Пе.