«ЗИГ-Зауэр» упал под воду, на пайол.
На борт напрыгало столько народу, что фанерный «семьдесят пятый» и держался-то на плаву, наверное, только потому, что его сжимали теперь справа и слева две десантные надувные лодки. Получилось подобие плота, в середине которого трое или четверо Каинов в прорезиненных гидрокостюмах распинали продрогшего и промокшего злосчастного Авеля. Да ещё с разбитым лицом, вид которого, когда они включили свои фонари, их совсем не удивил. Это был результат, если так можно сказать, их собственной недавней работы…
— Привет, Рум, — сказал я старому боевому товарищу, хотя затруднялся определить, кто из них был кто. Фонари слепили, я едва различал силуэты.
— Ты свихнулся, капрал Москва, — ответила по-французски тень, только ещё перебиравшаяся на катер. Другие раздвинулись, чтобы я стал виден между их тюленьими тушами. — Чего тебя вынесло в море? Одурел в охотничьем раже?
Наверное, подумал я, и одурел. Но то, что я их тормознул непредвиденным появлением на десантном катере, определенно. Они нападали от замешательства. И не топили сразу — не понимали, что у меня на уме. Мой инстинкт погони сработал верно. Кобра атакует вспять, если чувствует, что её достают. Вот и явились…
— Когда ты стал Тургеневым? — спросил я.
— Так не пойдет. Вопросы не разговор…
— Разговор ведут вдвоем и по своей воле, — сказал я.
— Ладно, потерпишь…
Убивать не торопились. И это тоже позиция.
Рум приказал по-английски:
— Всем убраться на места! Отойти на двадцать метров!
Кто-то из абордажников перевел команду на русский с безбожным южным акцентом. Меня отпустили.
«Семьдесят пятому» полегчало, едва штурмовая орава ссыпалась с борта. Катер приподнялся из воды, болтанка и дрейф стали заметнее. «Эвинрудовские» электромоторы бесшумно утащили резиновые лодки в темноту. Рум — по-прежнему черный силуэт в слепящем свете фонаря — увеличился в объеме. Видимо, наклонился.
— Зачем ты погнался за мной на этой лоханке, Бэзил?
Он перешел на русский. Наверное, для тех, кто приплыл с ним, он скрывал знание языка. Чтобы лучше контролировать.
— Давай сначала поговорим с предисловием… У тебя есть время, Рум?
— Если ты не приманка. Или ещё что-то.
Он опустился на соседнее сиденье. На катерах вроде «семьдесят пятого» оно называется командирским.
Я привстал. Рука в резиновой перчатке тычком в грудь уложила меня назад, на сиденье рулевого. Я почувствовал, как левая нога уперлась под водой в выкатившийся из-под него огнетушитель.
— Ты сообщил про кнопку, которой взорвешь генерала, — сказал я. — Так что, если я и приманка или ещё что-то, то стал в этом качестве бесполезен. Никто тебя не тронет. Во-первых. Во-вторых, обо всем уже договорились с «Экзобанком». Я имею в виду обмен и остальное… Тебе известно, я думаю. А гнался я за Чико. Это — личное…
Я подумал: никто не знает, что Шлайн уже расплатился со мной, и добавил:
— Я потерял огромный заработок, Рум… Огромнейший для меня. Последнюю возможность выжить. А теперь Чико, в чью личину ты, подонок, облекся, довершил дело, угробил мой шанс или догнать и отнять деньги, или отомстить, или уйти к черту на дно!
— Трудно поверить, что ты один, — сказал Рум.
— Так ли уж? Я всегда работаю один. Ты знаешь, лейтенант.
— Да, ты — бешеный, капрал Москва!
Он потушил фонарик. Сочувствовал. Все-таки столько лет провели вместе. Что ж, он выигрывает, я проиграл. Каждому своя дорога. Нормально.
— Не следовало бы возвращаться в Россию, — сказал он.
— Да ладно… Не будем болтать. Что дальше?
— На дно и фанера, и ты…
— У тебя есть водка? — спросил я.
— Бренди. Замерз?
Зазуммерил мой радиотелефон. Рум вытянул его у меня из-за пазухи и выбросил за борт. Зря. На его месте я послушал бы, кто и что хочет сказать.
Они, наверное, на подходе, подумал я. Наконец-то эти идиоты всполошились. И попросил:
— Если можно, переверни меня на бок. Тогда я смогу взять фляжку в руки и отхлебнуть… Когда ты подменил Чико?
Рум встал с командирского сиденья и, загребая ногами затопившую катер воду, обошел меня по кокпиту сзади. Сел на борт и прикрепил фонарик к спинке водительского кресла, у своих колен и моего затылка. Так он лучше видел меня.
— Во вратах райских тебе потребуется удостоверение личности, — сказал он. — Отделали, не узнать…
— По твоей милости.