Во дворе Шену ненадолго отвлек его, спросив, не хочется ли ему взглянуть на лошадей. Хотя у Роджера не было настроения осматривать конюшни, он вежливо согласился в ответ на первые добрые слова, с которыми к нему обратились после его беседы с маркизом три дня назад.
Старший егерь был красивым мужчиной лет под сорок с ясными серыми глазами и великолепными черными усами и бородой. Он рассказал Роджеру, что раньше служил сержантом в бретонском драгунском полку и теперь руководит всем наружным штатом замка, в то время как месье Альдегонд отвечает за порядок внутри дома. Шену пожаловался, что его хозяин совершенно не интересуется охотой, и обрадовался, услышав, что Роджер получил разрешение охотиться и ездить верхом. В тот же день они отправились на прогулку верхом, и Шену стал еще более дружелюбным, обнаружив, что Роджер – опытный наездник, обладающий к тому же поразительными для молодого стряпчего знаниями об охоте и рыбной ловле.
Новая дружба заставила Роджера забыть на пару часов о неожиданной холодности Атенаис, но следующим утром он снова начал испытывать беспокойство на этот счет. Мрачные раздумья молодого человека были прерваны приходом посетителя.
Постучав в дверь, в комнату кошачьей походкой вошел тощий сутулый священник с редкими седеющими волосами, высоким лбом и пронизывающим взглядом черных глаз. Накануне Роджер видел его в часовне – тот помогал кюре служить мессу. Юноша догадался, что это секретарь маркиза.
– Я аббат д'Эри, – представился священник, подтверждая догадку Роджера. – Зашел познакомиться с вами перед отъездом в Париж и узнать, не могу ли я быть вам чем-нибудь полезен.
Когда Роджер поблагодарил его, заверив, что у него есть все необходимое, аббат задержался на несколько минут, сделав несколько общих замечаний относительно трудностей порученной Роджеру задачи, и тихо удалился.
На следующее утро маркиз отбыл в Париж. Торжественный выезд из ворот поместья возглавляла группа верховых, в чьи обязанности входило расчищать путь в городах и деревнях, далее следовали две кареты – в первой расположились де Рошамбо и аббат д'Эри, во второй вместе с багажом путешествовали повар, цирюльник и один из лакеев маркиза.
Когда наступил вечер, Роджер решил воспользоваться разрешением посещать библиотеку и спустился по парадной лестнице в надежде, что в этой части замка ему удастся повстречать Атенаис. Поболтавшись немного в холле и не желая без приглашения заходить в другие комнаты, Роджер отправился в библиотеку и стал без особого интереса обследовать полки с книгами в красивых переплетах. За этим занятием он провел полчаса, когда услышал сзади легкие шаги и, обернувшись, увидел Атенаис, стоявшую в высоком дверном проеме.
В простом летнем платье, с ненапудренными золотистыми волосами девушка показалась ему восхитительной. Однако она даже не ответила на его вежливое приветствие, не улыбнулась и резко осведомилась:
– Что вы здесь делаете, месье Брюк?
– Ваш отец разрешил мне пользоваться его библиотекой… – удивленно ответил Роджер.
– Я имею в виду не это. Что вы делаете в Бешреле, здесь, в замке?
– Изучаю содержание кое-каких документов для монсеньора.
Атенаис сделала нетерпеливый жест:
– Да-да! Я узнала об этом в воскресенье, после того как увидела вас на мессе. Неужели вы не понимаете, что я крайне возмущена вашим преследованием и проникновением в мой дом?
– Но, Атенаис… – начал Роджер обиженным и озадаченным тоном.
Ее голубые глаза сверкнули.
– Как вы смеете называть меня Атенаис? Для вас я мадемуазель де Рошамбо!
– Но, мадемуазель! – запротестовал он. – Что такого я сделал, чтобы вызвать ваше неудовольствие? Мэтр Леже предложил мне это место, и я, естественно, согласился.
– Вы так поступили, думая, что это даст вам возможность искать моего общества?
Роджер колебался только секунду:
– Нет. Но я думал, что вы будете довольны, увидев меня.
– Напротив, ваше присутствие стесняет меня в высшей степени.
– Почему?
– Потому что вы воспользовались моей любезностью к вам, чтобы навязать мне ваше общество.
– Не понимаю. – Роджер развел руками. – В стихотворениях, которые я вам писал, я ясно выразил мои чувства, а в записке, которую вы мне передали, покидая Рен, вы выражали желание побеседовать со мной вновь.
– Неужели вы не поняли? Я имела в виду, что это стало бы возможным при иных обстоятельствах.
– Но теперь они иные! – в отчаянии воскликнул Роджер. – Судьба предоставила мне средство преодолеть разделяющий нас барьер. Теперь я имею право находиться в вашем доме, так почему бы нам не продолжить нашу дружбу?
Атенаис с раздражением топнула ножкой:
– Вы вынуждаете меня говорить более откровенно. В тот вечер, почти два года назад, когда вы нашли убежище в моей карете, я была всего лишь девочкой. Я привела вас домой и, с чисто детским недомыслием, настояла, чтобы вы пообедали с нами. Даже у моего младшего брата хватило ума понять всю нелепость подобной процедуры, но я всегда была упряма. Позже меня забавляли ваши стихи. Это походило на волшебную сказку – прекрасный рыцарь на краю света слагал в мою честь баллады. Но теперь все изменилось. Я стала взрослой, а вы уже не тот далекий воздыхатель. Вы здесь, в этом доме, и вы всего лишь один из слуг моего отца. Этот факт уничтожил все романтические мысли, которые вам удалось внушить маленькой девочке.
Роджер испуганно уставился на нее. Атенаис и вправду, больше не была ребенком. Она очень повзрослела за последние два года; ее фигура хотя и не вполне сформировалась, но приобрела более округлые контуры; голос утратил пронзительные нотки, став более мелодичным. Она казалась ему желанной более, чем когда-либо, но он не мог понять ее отношения.
– Как вы можете быть такой жестокой! – воскликнул Роджер. – То, что я работаю на вашего отца, не делает меня другим: Я по-прежнему ваш самый преданный раб.
– Месье! – надменно произнесла Атенаис. – Будьте любезны понять, что мадемуазель де Рошамбо не принимает преданности в том смысле, какой вы подразумеваете, от человека, сидящего позади нее в часовне ее дома и практически находящегося на одном уровне с людьми вроде Шену и Альдегонда. Ваше прибытие сюда – худшая ошибка из всех возможных. Если вы хотите оживить искру добрых чувств к вам, которая, возможно, еще не погасла, то самое разумное, что вы можете сделать, – это упаковать ваши вещи и убраться отсюда завтра утром.
Роджер вздрогнул, словно его ударили. Несколько секунд он молчал, потом взгляд его стал жестким.
– Я не сделаю ничего подобного, – заявил юноша. – Ваш отец поручил мне работу, и я останусь здесь, пока не выполню ее.
– Пусть будет так! – фыркнула Атенаис. – Но я честно вас предупреждаю: если вы будете навязчивым, я напишу отцу и потребую вашего увольнения. А пока что, если мы случайно встретимся в замке, извольте говорить только после того, как я первая обращусь к вам, и опускать взгляд в соответствии с вашим положением.
Схватив со стола книгу, за которой она пришла, девушка повернулась и царственной походкой вышла из комнаты.
Бедный Роджер был потрясен до глубины души. Всего лишь за три минуты цель, ради которой он прибыл в Бешрель, свелась к нулю. Роджер чувствовал, что ему следовало бы отправиться в Париж, где новая обстановка и новые люди могли изгнать Атенаис из его мыслей. Но, заявив о своем намерении остаться, он уже не мог изменить его. Гордость не позволяла ему доставить Атенаис удовольствие, дав возможность выжить себя из дома.
Следующее воскресенье принесло Роджеру некоторое утешение. Мадам Мари-Анже, которую он встретил в саду, ответила на его поклон с любезной улыбкой и предложила прогуляться с ней немного и поговорить.
Слегка удивленный, Роджер зашагал рядом с ней. Через минуту мадам промолвила:
– Боюсь, месье Брюк, вы находите ваше положение здесь несколько затруднительным?