— Ну, — ласково произнесла Оле-Голли.
— Ну? — отозвалась Гарриет. Она теперь по-новому смотрела на Оле-Голли. Как Оле-Голли относится к своему другу? Так же, как Гарриет к Спорти?
— Ну, если дождь не польет, будет продолжительная засуха, — тихо сказала Оле-Голли и улыбнулась в чашку.
Гарриет с любопытством взглянула на нее. Как хорошо, что Оле-Голли никогда не задает дурацких вопросов типа «Как сегодня было в школе?», «Как у тебя с арифметикой?» или «Собираешься пойти погулять?» На подобные вопросы нельзя было ответить, и Гарриет казалось, что Оле-Голли была единственным взрослым человеком, который это знал.
— Куда ты идешь сегодня вечером? — внезапно спросила Гарриет. Она не могла придумать, как бы узнать по-хитрому, чтобы Оле-Голли не догадалась. Иногда спросить напрямую лучше всего.
— Ну, это в сущности не твое дело, — отозвалась Оле-Голли, — но я тебе отвечу. Я собираюсь встретиться кое с кем и ухожу в пять часов, а когда вернусь, ты должна уже крепко спать.
«Я бы не была в этом так уверена», — подумала про себя Гарриет и спросила:
— Родители тоже уходят вечером?
— Да, ты со мной остаешься, — проворчала кухарка.
Такие вечера Гарриет не любила. Кухарка не хотела ничем заниматься, только читала свой журнал, а потом шла спать. Гарриет ненавидела тишину в доме, пустоту, которая обнимала ее, как только дверь за родителями захлопывалась, после их веселого напоследок «Будь хорошей девочкой и ложись вовремя». Она не возражала, если они уходили в те вечера, когда Оле-Голли была дома, потому что они вдвоем играли в шашки или вместе смотрели телевизор.
— А как там погода? — неожиданно спросила Оле-Голли.
— Неплохая, — отозвалась кухарка. «Ага, — подумала Гарриет, — похоже, она собирается встретиться с кем-то на улице». Девочка встала из-за стола.
— Ну, — сказала Оле-Голли, — я тебя только завтра увижу?
— Почему?
— Ты ведь собираешься пойти погулять?
— Нет.
— Нет? — недоуменно переспросила Оле-Голли.
— Нет, — с оттенком торжества в голосе ответила Гарриет, — я собираюсь побыть у себя в комнате.
— Ну, тогда я тебя увижу перед тем, как уйду. Я ухожу около пяти, — Оле-Голли налила себе еще одну чашку чая. Гарриет вышла из комнаты. Пять часов. Наверно, стоит около пяти затаиться где-нибудь, откуда видна входная дверь. Это очень интересно. Добравшись до своей комнаты, она записала в блокнот:
КУДА ЛЮДИ ХОДЯТ В ПЯТЬ ЧАСОВ? ЧАЙ ОНА УЖЕ ПИЛА. НЕ ПОЙДЕТ ЖЕ ОНА СНОВА ПИТЬ ЧАЙ. КИНО? ОЛЕ-ГОЛЛИ НЕ ЛЮБИТ КИНО. ОНА ГОВОРИТ, КИНО ОТРАВЛЯЕТ МОЗГИ. ЦИРК СЕЙЧАС В ГОРОДЕ, ЕСЛИ БЫ Я С КЕМ-НИБУДЬ ВСТРЕЧАЛАСЬ, Я БЫ ПРЕДЛОЖИЛА ПОЙТИ В ЦИРК. Я ЛЮБЛЮ ВСЯКИХ УРОДЦЕВ. МОЖНО ПЕРЕЙТИ ЧЕРЕЗ ДОРОГУ, И СПРЯТАТЬСЯ ЗА ДЕРЕВОМ В ПАРКЕ, И ОТТУДА СЛЕДИТЬ ЗА ВХОДНОЙ ДВЕРЬЮ.
Без четверти пять она прокралась мимо комнаты Оле-Голли. Гарриет слышала, как Оле-Голли одевается и насвистывает. Похоже, она в хорошем настроении, если свистит.
Девочка нашла подходящее дерево и затаилась. Она ждала и ждала, каждые две минуты поглядывая на часы. Полицейский прошел мимо и поглядел на нее. Она постаралась принять самый обыкновенный вид, будто просто на минутку прислонилась к дереву. Такси проезжали мимо. Женщина припарковала машину. Разносчик прикатил на велосипеде, у которого сзади был большой ящик, и остановился перед домом. Она посмотрела, не Малыш ли это Джо Карри, но разносчик оказался гораздо старше и носил маленькие черные усики. Он подошел к двери. Внезапно Гарриет осенило. Может быть, он и есть друг Оле-Голли? Девочка следила за тем, как он нажимает на звонок. Должно быть, это он. Миссис Велш все покупала у Дей Санти, а на его куртке было название другого магазина. Тут дверь открылась, и вышла Оле-Голли. Так и есть, это ее друг. Гарриет внимательно оглядела его с головы до ног, пока они, смеясь и болтая, стояли на пороге дома.
Он был довольно полный, но крепко сбитый и приятный на вид. Голова круглая. Зубы очень белые. Усики ровно подстриженные. Кожа довольно смуглая, черты лица приятные и какие-то веселые. На нем, естественно, была куртка разносчика, но при этом он был одет в красивые серые фланелевые брюки, а коричневые ботинки были так начищены, что просто сверкали.
Он взял Оле-Голли под руку, они вместе спустились с крыльца, болтая, смеясь и не спуская друг с друга глаз.
Пока они спускались, друг Оле-Голли, казалось, смущенно улыбаясь, за что-то извинялся. Потом он мгновенно снял куртку разносчика, достал из ящика серый фланелевый пиджак и надел его. На нем был яркий синий галстук, и все вместе произвело на Гарриет самое благоприятное впечатление. Они с Оле-Голли улыбнулись друг другу и направились к парку, оставив велосипед около дома.
Гарриет совсем скрючилась, чтобы спрятаться, и из-за куста наблюдала, как эти двое вошли в парк. Они, несомненно, собирались погулять у реки. Они выбрали тропинку неподалеку от Гарриет, и она просто подождала, пока они отойдут подальше, а затем побежала параллельно тропинке вслед за ними. Таким образом, если они шли по тропинке, а она пробиралась по кустам, ее совершенно нельзя было заметить за густой листвой, а она при этом могла слышать все, что говорилось.
— Мистер Вальденштейн, — Оле-Голли говорила ужасно правильно, тщательно выговаривая каждое слово, — заметили ли вы, как аккуратно пострижена трава?
— Да, мисс Голли. Этот парк очень хорошо содержится. Куда лучше, чем парк на площади Вашингтона, где вся эта молодежь лежит на траве. От них ужасная грязища остается, — голос у мистера Вальденштейна был очень приятный, хотя в нем слышалась какая-то хрипотца.
— Да, я всегда нахожу удовольствие в подобной прогулке вдоль реки. Особенно я люблю наблюдать за буксирами, — Оле-Голли была совсем не такая, как обычно, даже голос казался куда выше, будто она немножко взлетала над землей.
— Прогулка вдоль реки в компании такой приятной молодой особы, как вы, мисс Голли, всегда удовольствие, — с этими словами мистер Вальденштейн слегка наклонился в ее сторону.
Гарриет в ужасе наблюдала, как Оле-Голли от подбородка до корней волос залилась багровой краской. «Ну и ну, — подумала девочка, — ну и дела!»
— Что вы, мистер Вальденштейн, — только и могла вымолвить Оле-Голли и тут же постаралась сменить тему разговора. — Посмотрите-ка на этот пароход. Разве он не велик для Ист-Ривер[10]?
— Не имел в виду вас обидеть, мисс Голли, — обеспокоено произнес мистер Вальденштейн, — просто хотел сказать, что мне очень приятно проводить четверги в вашей компании.
Алая краска снова залила лицо Оле-Голли, сделав ее страшно похожей на краснокожего индейца с ястребиным носом.
«Вождь краснокожих Голли, — подумала Гарриет, — что с тобой происходит?»
Действительно, с Оле-Голли что-то происходило. Она сегодня была совсем не похожа на себя. Всегда такая строгая, сильная, все держащая под контролем, она, казалось, готова была в обморок упасть. Гарриет задумалась об этом, наблюдая, как они сворачивают на широкую аллею над рекой. Теперь невозможно было следовать за ними незаметно, поэтому девочка решила оставаться за кустами и наблюдать, пока они не повернут обратно. Она по-прежнему могла их видеть, но ей ничего не было слышно. Она остановилась, чтобы записать в блокнот:
ЖИЗНЬ — ЭТО ВЕЛИКАЯ ТАЙНА. НЕУЖЕЛИ ВСЕ СТАНОВЯТСЯ СОВСЕМ ДРУГИМИ, КОГДА ОНИ С ДРУГИМИ ЛЮДЬМИ? ОЛЕ-ГОЛЛИ НИКОГДА ТАК СЕБЯ НЕ ВЕЛА. НЕУЖЕЛИ ЛЮДИ ТАК СЕБЯ ВЕДУТ, КОГДА СОБИРАЮТСЯ ЗАМУЖ? КАК ЖЕ ОНА МОЖЕТ ВЫЙТИ ЗАМУЖ? ЧТО ТОГДА, МИСТЕР ВАЛЬДЕНШТЕЙН ТОЖЕ БУДЕТ ЖИТЬ С НАМИ? ЕСЛИ ХОТЯТ, ПУСТЬ ПОМЕСТЯТ РЕБЕНОЧКА В МОЕЙ КОМНАТЕ. Я НЕ ВОЗРАЖАЮ. ДА, Я НЕ ПРОТИВ, ЕСЛИ ЭТО ТОЛЬКО НЕ ТАКОЙ РЕБЕНОК, КОТОРЫЙ ПОВСЮДУ СУЕТ СВОЙ НОС И НОРОВИТ ЧИТАТЬ МОИ ЗАПИСИ. ТОГДА Я ЕГО ПОБЬЮ.