Их могли украсть, и даже не для того, чтобы потом проникать в комнату, а банально для того, чтобы потом из них выплавить себе монеты – таким частенько промышляли всякие нечестные люди. Да, оловянные ключи были ненадёжными и часто трескались, но, по крайней мере, были дешёвыми и никто их не воровал.
[???: На, держи. Твой второй по правой стороне, прям здесь.]
Лысый мужик ткнул пальцем в одну из дверей: у Иякова она была очень светлой. Древесина здесь у всего декора была совершенно разных оттенков: всё было понатаскано бог знает откуда, так то наблюдать такое было немудрено.
[Ияков: …]
Ияков уже успел исследовать ту более-менее уцелевшую часть города и ничего такого особенного он там не нашёл. Люди жили более богато, да и всё.
Про Сифиза никто ничего не знал, говорили только, что он пришёл неожиданно, в небе стало настолько ярко, что все ослепли на день, а, когда прозрели, город уже был полон южанинами с оружием.
Звучало удручающе: вслепую сражаться Ияков не планировал: одно дело мимолётная вспышка, но не на целые же сутки.
[Ияков: …]
Однако сейчас на город прилёг сумрачно-пушистым пузом вечер, и узнавать что-то уже было слишком поздно. Надо было отоспаться и с первыми петухами пойти разведывать обстановку: в конце концов, все работы и обсуждения планов на день начинались именно с рассвета, так что пропускать такое было просто недопустимо.
[Ияков: …]
Ияков вставил ключ в дверцу, но она распахнулась сама от одного только напора на неё: видимо, уже кто-то сидел внутри.
[Ияков: …]
И да, он был прав.
Внутри уже было двое.
[???: Здравствуйте.]
[Ияков: Привет…]
В помещении было немного-немало, а просто три кровати, три стула и три тумбы со свечкой на каждой. По середине валялся большой круглый ковёр, когда-то белого цвета, но как посетителям, так и хозяину гостиницы было настолько плевать, что он уже давно стал чуть ли не чёрным.
[Ияков: …]
На одной кровати, уплетая батон хлеба в прикуску с тёмно-коричневой говяжьей колбасой, сидел молодой темноволосый паренёк с довольно-таки худым лицом, но прямо-таки толстенным носом-картошкой.
На тумбочке у него лежало свежее зелёное яблоко и большая линза на верёвке – судя по всему, у него было плохое зрение, так что ему приходилось использовать её при чтении текста.
Именно поэтому он, наверно, и так сильно прищурился, когда в комнату вошёл мускулистый юноша в белой рубахе с пастушьей шляпой на поясе.
[Ияков: …]
На другой же кровати, прямо в одежде спал какой-то человек. На нём был чёрный цилиндр и чёрный фрак вместе с чёрными туфлями. Он лежал в самом уголку, повернувшись лицом к стене, так что ничего про его внешность сказать было нельзя. Видно было только то, что у него на шее отчего-то свисала какая-та полосатая чёрно-белая лента. Да, это был галстук, вот только на Континенте никогда ещё до этого не водились галстуки, и никто не знал, что это вообще такое.
[Ияков: …]
Ияков лёг на свою кровать и тут же закрыл глаза.
[Ияков: …]
Он пытался заснуть.
[Ияков: …]
Но нет: у него не получалось. Было ещё слишком рано, да и он к тому же ещё не успел устать.
[Ияков: Гхм…]
[???: …]
[Ияков: Что забыл здесь?]
[???: Мм?]
Слеповатый юноша удивлённо оторвался от своей трапезы.
[???: Это вы мне?]
[Ияков: Да.]
[???: Я работаю тут неподалёку. Меня Радмир зовут.]
[Ияков: Ияков.]
[Радмир: Удобная вещь эти гостиницы: мне-то ничего особо кроме кровати да крыши над головой и не надо. Да и цена божеская.]
[Ияков: Даже слишком божеская.]
[Радмир: Ага, у меня на родине за такие деньги можно было разве что яблок штуки три взять.]
[Ияков: У меня две медовухи.]
[Радмир: А вы откуда?]
[Ияков: Из Гердана.]
[Радмир: Ничего себе… Неудивительно, что вы про медовуху. Я слышал, она у вас там самая лучшая.]
[Ияков: Не гурман – не могу сказать. Я её что там, что здесь пробовал – те же яйца, только в профиль.]
[Радмир: Удивительно. Я думал, что у вас в Гердане все в медовухе разбираются.]
[Ияков: Ну а ты откуда?]
[Радмир: Из Кихтиля.]
[Ияков: И что: разбираешься в снастях?]
[Радмир: Хехе! А ведь и не поспоришь…]
[Ияков: …]
[Радмир: …]
[Ияков: …]
[Радмир: Уже… Уааааа!... Спать пора…]