Основным предназначением двери, очевидно, было впускать хозяина и не впускать чужака.
[Ияков: …]
Ияков понимал это, но ему каким-то образом надо было внушить двери, что она должна была впустить чужака.
[Ияков: …]
Неожиданно его пронзило очень странное, невероятное и совершенно необъяснимое чувство. Он будто читал мысли… Двери.
Он чувствовал, как его захлопывали, как по нему скрежетали, как по нему стучали, как его руки черствели и отваливались, как его тело хрустело и дробилось в мясо каждый раз, когда кто-то перебарщивал с силой закрытия.
[Ияков: …]
И нет, ему не было больно, просто теперь… Дверь казалась ему какой-то родной…
[Ияков: …]
Юноша встряхнул головой и отодвинулся от своего объекта размышлений.
[Ияков: …]
Дверь была всё такой же плотной, крепкой и неприступной.
[Ияков: …]
Вот только сейчас она была открыта.
[Ияков: Сп…]
Ияков захотел было сказать «Спасибо», но потом понял, что делать подобное с дверью было бы ну очень странно. Он молча кивнул головой и вошёл внутрь.
[Ияков: …]
Здесь был настоящий погром: книги разлетелись по полу, пергаменты были разорваны на части, один шкаф свален, а земля из-под горшков с цветами рассыпана по мраморному полу.
Посреди всего этого был и сам граф Пейрута. На нём уже не было его маленьких очков, его обычно прилизанные сенные волосы были растреплены, да и сам он сидел в какой-то кожаной клёпаной броне, а не в одеянии аристократа: судя по всему, он запутался в том, какую роль он играл сейчас.
[Инул: КТО ТЫ?! ГДЕ ЗИНГА?! ОН УБЬЁТ МЕНЯ!]
Его голос уже не был таким мягким и тягучим, каким его слышал Ияков в темнице. Он орал истерически, подхлипывая и скуля, как загнанная в угол дворовая псина.
[Ияков: Я не Зинга.]
[Инул: Господи… Господи, слава богу… Господи…]
Он весь жался от страха, притискиваясь к столу.
[Инул: Зингу уже давно никто не видел, а на днях он собирался устроить покушение на кого-то очень важного… Я не могу… Он охотиться за мной…]
Судя по всему, всё то время, что Зинга искал Инула, сам же он прятался в этой церквушке. Это прекрасно объясняло, почему он был сейчас в таком совершенно плачевном состоянии. Видимо, он уже больше суток ждал своей смерти и панически надеялся на своё спасение.
[Ияков: Я убил Зингу.]
[Инул: Правда?]
[Ияков: Да, его труп лежит в лесу в юге от Пейрута.]
[Инул: Ты серьёзно?]
Его глаза воссияли от счастья, а рот изогнулся в улыбке.
[Ияков: Да, я его убил.]
[Инул: Хе-ехе-хе… Молодец… Какой же ты молодец…]
Он медленно начал отходить от своего параноидального состояния, возвращаясь в более менее статное выражение лица. Будто пытаясь отдышаться, граф присел у своего стола, схватившись за грудь. Присел не на стул, правда, а на пол, выпятив свои ноги.
[Инул: А представляешь… Казалось бы, такой сильный… Я… Граф всё-таки… А боюсь… Ха… Потому что знаешь… Одно дело, когда тебе просто угрожают мечом или кулаком… Ну, ты, наверно, знаком с этим чувством…]
[Ияков: …]
[Инул: И вот тебя сейчас убьют… Понимаешь… Но ты не боишься… Потому что ещё есть козыри в рукаве… Или это судьба, и просто так сложились обстоятельства… Но… Совсем другое дело, когда враг знает о тебе всё.]
[Ияков: …]
[Инул: Он видит тебя наизнанку… Он… Он не оставляет тебе козырей, не питает иллюзиями насчёт судьбы и предопределённости… Нет… Он просто хочет тебя убить, потому что узнал всё, потому что выведал всё, потому что ты позволил ему это…]
[Ияков: …]
[Инул: Когда тебя разят стрелой, ты умираешь сильным… Когда тебя кромсают в схватке на мечах, ты умираешь сильным… Даже когда тебя пронзают ножом в подворотне, ты умираешь сильным… Но не когда ты на блюдечке у врага, и он знает все твои секреты, и ты для него теперь как навозный жук, лежащий на спине и беспомощно дёргающий озябшими лапками…]
[Ияков: …]
[Инул: Ты же понимаешь, о чём я говорю?]
[Ияков: Да… Вот только я пришёл за другим…]
[Инул: Ты хочешь вознаграждение за убийство преступника? Я выделю тебе средства, назначу в графскую гвардию, одарю почестями – всё, что угодно.]
[Ияков: Нет, я здесь для того, чтобы узнать, кто такой Линч.]
[Инул: И почему же ты пришёл именно ко мне?]
[Ияков: Потому что мы уже встречались с тобой.]
[Инул: Не припомню такого…]
[Ияков: В темнице… Вместе с Гротом… Тогда я не мог разглядеть твоего лица, но ты, видимо, и не собирался его кому-то показывать…]
[Инул: …]
[Ияков: …]
Лицо графа вдруг приняло очень странное, совершенно не совместимое со спокойствием или беспокойностью выражение.