Она серьезно кивнула и обещала слушаться.
По мнению Клигана, она была не из тех, кто жалуется, хотя долгие дни в седле и холодные ночи на твердой земле никому еще не давались легко. После целого дня верхом даже он чувствовал, как все тело затекает, и вечером приходилось разминать деревянные руки и ноги. Санса и вовсе не привыкла к долгой езде, они редко останавливались, но она почти не возражала.
Подводя итоги, Сандор, счел, что такой компаньон, как она, доставляет очень мало хлопот. Будь она кем-то другим, подобные размышления даже не пришли бы ему в голову. Вот только она не была кем-то другим. Она была его маленькой пташкой, и как он ни старался, не мог найти ни единой трещинки, которая позволила бы ему разбить преграду между ними. Это была стена попрочнее каменной.
Раньше, в Королевской гавани он знал, как и чем поддеть ее, чтобы она показала свое истинное лицо; редкие проявления волчицы в девушке – одновременно яростной и нежной - вызывали у него жгучее любопытство. Но это умение в значительной степени подогревалось вином и безрассудной жестокостью. Теперь же у него не было ни того, ни другого, и Сандор находил, что так даже лучше.
Сейчас его гораздо больше мучило его неумение достать до нее, вытащить из скорлупы и убедить наконец доверять ему. Клиган не задумывался над тем, что путешествие, которое сделало его тем, кем он стал, было гораздо более долгим, чем его дни рядом с Сансой. И он не вспоминал, как часто он оступался и падал на этом пути.
В этот день они поравнялись с небольшой группкой путешественников – нищих бродяг, одетых в лохмотья: мужчина, мальчик-подросток, который вел в поводу мула, сгибавшегося под тяжестью навьюченного на него скарба – все их имущество - и остальные члены семьи. Сандор спешился, чтобы помолиться вместе с матерью и благословить ее детей – больного младенца на руках и трех чуть постарше, - тощих и сопливых малышей, цеплявшихся за материнскую юбку. В то время как женщина благодарно сжала его руку, он заметил, как внимательно ее муж разглядывает Сансу – та подняла голову и не отрывала напряженного взгляда от детей, не обращая внимания на то, что на нее смотрят. Он быстро попрощался, и они проехали целую лигу, прежде чем Сандор остановил лошадь, преградив дорогу девушке.
- Посмотри на меня – приказал он, и увидел вопрос в ее глазах. – Тот мужик разглядывал тебя, ты заметила? Нет, ты не заметила, потому что вовсю глазела на его отродье. Что я тебе говорил?
- Прости, я не могла удержаться. Ты видел их? Они же умирают с голоду.
- И это еще не самое худшее, что мы можем увидеть по дороге. Все Речные земли были охвачены войной, девочка, и по лесам шныряют банды отморозков, для каждого из которых перерезать человеку горло легче, чем поссать.
- Эти не были разбойниками, - не очень уверенно сказала Санса.
- Ну конечно, уж ты-то знаешь лучше всех.
Она наклонила голову, отводя глаза в сторону, и он снова позвал:
- Посмотри на меня, – вид у нее был виноватый, и он готов был удовольствоваться этим. Но что-то задержало взгляд мужчины. – Сними капюшон.
Надо было отдать ей должное, девушка оглянулась по сторонам, прижимая шерстяные края к подбородку, прежде чем выполнить его приказ. Он изучал то, что ему открылось – прихотливо очерченные губы, словно изогнутый лук, нежные скулы, матовый фарфор щек и прямая линия носа. Он взглянул ей прямо в глаза, и то, что Санса там увидела, заставило ее моргнуть.
Он уже чувствовал в себе нарастающую злость, но не мог определить причину, и, спешиваясь, бормотал: «Нет, в пекло все это. Так не пойдет». Один широкий шаг – и он уже рядом с ней.
- Слезай с лошади, девочка, давай. - Теряя терпение, он обхватил ее за пояс и стащил на землю, а потом взял за рукав и буквально поволок за собой по сырой и вязкой земле к основному тракту, где колеса телег и повозок оставили в земле глубокие колеи, полные жидкой грязи и глины.
- Куда мы идем? – спросила Санса.
- Никуда. Уже пришли – отрубил ее спутник.
Он чуть отошел и наклонился, зачерпнув полную пригоршню грязи. Прежде, чем она успела отшатнуться, он протянул левую руку и стиснул пальцами ее подбородок. Она выворачивалась и отплевывалась, пытаясь руками оттолкнуть его, но Сандор держал крепко, а другой рукой быстро размазывал отвратительную грязь по ее щекам. Последним мазком мужчина выпачкал грязью уголок ее рта, оставив там комочек глины. Продолжая отплевываться, она освободилась и отступила назад, потрясенно глядя на Клигана.
- Что ты делаешь? - взвизгнула Санса – Зачем? Она яростно принялась оттирать лицо рукавом робы, но только сильнее размазала грязь.
- Да ты посмотри на себя! – взвыл Сандор, которого ее гнев окончательно вывел из себя. К нему примешивался и неожиданный страх; он отчаянно сопротивлялся тому, что видел каждый раз, когда смотрел на нее, и к тому, что мог увидеть любой другой мужчина, несмотря на робу послушника, шарф и капюшон. Он изо всех сил сражался с собственными желаниями, с бродившими в голове образами того, чтобы он сделал с ней, если бы позволил себе.
- Вот дерьмо! Ты слишком хороша для монашка! – закричал он – как будто эти тряпки могут ослепить мужчину, и он не увидит, что перед ним. Гребаное седьмое пекло, девочка, что мне с тобой делать?! Я могу вывалять тебя в грязи по самые уши, но это не поможет. Тебе не место здесь, со мной – ты должна ходить в шелках и кружевах, сидеть на мягком кресле где-нибудь в Гнезде, пить вино с медом и есть эти траханые лимонные пирожные, которые ты так любишь! Но пусть накажут меня боги, если я осмелюсь спросить, почему ты оставила эту жизнь, почему выбрала меня и эту грязную дорогу вместо своих гребаных рыцарей, гребаных песенок и проклятых мечтаний. А все, что ты можешь – это чирикать и чирикать!
В ярости девушка шагнула к нему и ударила со всей силы. Не ожидая нападения, мужчина покачнулся, поскользнулся и рухнул в самую грязь, а она набрала полные пригоршни глины и принялась швырять в Клигана. Один попал ему прямо в грудь, и он услышал крик Сансы:
- Ненавижу тебя! Ты думаешь, это так легко? Прошу прощения, что я такая, какая есть, но с этим ничего не поделаешь. И ты не можешь винить меня за это! Ты не знаешь, через что я прошла, ты вообще ничего не знаешь! Ты глуп, если думаешь, что знаешь, о чем я мечтаю, но уж точно не о том, о чем поется в песнях! Меня принудили выйти замуж за Ланнистера! – прошипела она, - Я видела, как на моих глазах умирал ребенок, умирал отравленный тем, кто клялся защищать его. Я жила под личиной бастарда и должна была терпеть липкие домогательства мужчины, который каждому, кто готов был слушать, расхваливал меня как свою дочь! А когда открылось мое настоящее имя, я должна была слушать, как те, кто поднимал знамена за мою родную кровь, обзывали меня львиной подстилкой и отказались сражаться за меня только потому, что я теперь ношу имя Ланнистер! Так что не допускай даже мысли, что ты знаешь меня, или что я храню свои секреты, чтобы наказать тебя!
Отряхивая грязь с робы, Сандор видел, как она бессильно опустилась на землю, подтянув колени к груди, глядя в никуда огромными голубыми глазами, в которых стояли слезы. Он дал ей минуту, а потом попытался поймать ее взгляд, но Санса отказывалась смотреть на него. Он думал о том, что она только что наговорила, пытаясь принять и осмыслить во всей полноте, но ничего не удавалось – слишком много всего обрушилось на него зараз. Но этот взрыв неожиданно принес облегчение обоим.