Эмиль с некоторой брезгливостью взял пробирку, измазанную в зеленом желе.
— Не теряйте времени, — произнес старик и вновь погрузился по плечу в лаву, которая уже обгладывала мягкие ткани тела ученого. — Это именно то, что вам нужно, уходите.
Эмиль слез вниз. Он взглянул на просвете на жидкость в пробирке. После того как профессор встряхнул сосуд, со дна поднялась стая пузырьков, словно это была газировка.
Затрещала рация.
«Всем караулам собраться на построение! Тревога 01–14!.. Прием! Повторяю, всем караулам собраться на построение! Тревога код 01–14!..»
Последние слова были заглушены звуком заверещавшей сирены. Где-то послышался топот сапог.
— Нас вычислили. Нужно уходить! — Проговорил Эмиль.
— Нужно вытащить Виктора…
— А может не нужно, черт побери, Матвей! В любой момент ты разродишься монстром, как ты можешь думать об этом осле?!
— Ну, не по-человечески как-то… — ответил Матвей, глядя на то, как Эмиль вновь забрался на сферу и закрыл люк.
Тело ученого уже полностью растворилось. Доказательств его смерти не осталось. Взяв карточку, двоица направилась к двери.
— Лучше выждать. Нам нужен хороший план, — Эмиль первым вышел из двери. Следом вышел и Матвей. Пробежав по коридору, они влились в группу бегущих к выходу людей. Краем глаза Матвей заметил, как дверь заблокировалась, и погас сенсорный дисплей замка.
3
Матвей катился ко дну обрыва, обдирая локти. Немного позади параллельным курсом падал Эмиль, пытаясь, зацепится за корни кустарников. Звонкая сирена скрывала треск ломающегося хвороста. Профессор помог Матвею встать. Они бежали около десяти минут, пока Матвей не почувствовал, что корка добралась до бедренных мышц.
Остановившись, он сел. Холод земли пробежался по телу. Эмиль огляделся и присел рядом.
Успокоив дыхание, Матвей потянулся за фляжкой, но сделав пару глотков, сплюнул.
— Что там? — спросил Эмиль.
— Весьма неплохой коньяк.
— В моей фляжке вода, — профессор сделал глоток и протянул фляжку Матвею. После того как писатель утолил жажду, Эмиль взял его руку и засучил рукав. Зеленая корка достигла кисти, и уже приобрела фиолетовые и местами оранжевые оттенки. — Нужно возвращаться в город и попробовать то, что в пробирке. Если тянуть ты можешь превратиться в… лягушку.
Матвей рассмеялся. Заливистый смех разносился далеко по округе.
— Что?… Ну, что? — изумлялся Эмиль, и начал смеяться, когда Матвей завалился набок.
Это продолжалось до тех пор, пока неподалеку не послышался треск. Эмиль лег на живот, спрятавшись за ствол дерева. Матвей выхватил пистолет и взял на мушку кустарники орешника. Треск повторился.
Писатель вспомнил тот день, когда он напился со стариком во дворе. Почему-то показалось, что вот-вот из зарослей покажется голова этого забавного человека, по обыкновению успевшего напиться с утра.
Мелкий камень, брошенный Эмилем, вытянул Матвея из вакуума. Условным жестом он дал понять, что нужно наблюдать за краями обрыва.
Матвей бросил короткий взгляд на профессора. Лицо Эмиля было очень сосредоточенным и хладнокровным. В его рту доживала свой век резиновая жвачка.
— Откуда взял? — шепотом спросил Матвей, не сводя глаз с орешника.
— В кармане нашел, — Эмиль бросил Матвею почти полную пачку «Орбит» и тут же приложил указательный палец к спусковому крюку — хруст ломающихся веток был уже совсем рядом. Он был сдавлен и казался вынужденным, словно крался к ним, стараясь подобраться поближе.
Раз-два, раз-два, раз-два…
Матвей ощутил, как сердце успокоилось и уже не пытается «выскочить» из грудной клетки. Руки свела судорога, и, отложив пистолет, он лег на землю.
Сердце продолжало замедлять темп.
Раз-два, раз-два… раз-два… раз-два… раз-два… раз-два… раз-два-три…
Три?
Матвей набрал в легкие воздуха.
Раз-два-три… раз-два-три… раз-два-три…
Весьма странный пульс для человека. Невероятный пульс, хотя сердце и набрало прежний темп.
Собравшись с силами, Матвей поднял голову и потянулся за пистолетом. Эмиль тревожно поглядывал на него, словно пытаясь разделиться между необходимостью наблюдать за источником звука или броситься на помощь писателю.
Еще один сильный треск (в метрах четырех от Матвея) — Эмиль приготовился стрелять.