При расставании едва не возникла тихая паника: парные двойники, мужчины и женщины, не знали, как из множества одинаковых людей выбрать своего — друга, мужа, невесту или жену. Но потом все разобрались все-таки и разбрелись по своим мирам.
От Контрствола протянулась к башне Ствола стометрового диаметра ажурная труба, с виду сплетенная из серебристой паутины. Это был эффектор векторной стабилизации, усиливающий связь хрономембран обоих зданий. В принципе можно было обойтись и без него, но Златковы, руководившие проектом, настояли на монтаже стабилизатора.
Все это время десантники Ивашуры провели вместе, не вмешиваясь в события и даже не следя за тем, что происходит. Наступило время полной расслабленности команды, дошедшей до конца и теперь не знавшей, что делать дальше.
Они спали, гуляли парами и поодиночке, собирались вместе на обеды, вечерние «посиделки», вели неспешные беседы и отдыхали, отдыхали, отдыхали, особенно не задумываясь о завтрашнем дне. Да и однообразный день здешнего уголка природы способствовал расслаблению. Казалось, он будет тянуться вечно и ничто не помешает людям довести свою миссию до конца. Единственное, на чем удалось настоять Ромашину, обеспокоенному состоянием команды, было обязательное ношение с собой дриммеров. Даже Павел Жданов не понял желания комиссара, но просьбу выполнил.
За час до включения Ствола и Контрствола в единую систему все собрались у осыпавшихся стен бывшего хроноускорителя. Все понимали, что отдых закончился, что пора и им расходиться по своим домам— Ветвям.
Мужчины прощались сдержанно. Женщины всплакнули, обнявшись, и долго не хотели расставаться.
— Выше головы, десантники, — попытался приободрить друзей Ивашура. — Как я уже понял, Древо Мира — хитрая штука, оно еще предоставит нам возможность встретиться.
— Вы же слышали гипотезу Златкова, — хмуро заметил Белый. — Существует лишь мгновение настоящего. Никакого Древа нет, сзади нас — ничего. Пустота. Пепел памяти, как выразился он.
— Это даже не гипотеза, — отмахнулся Игорь Васильевич, — всего лишь предположение. Вполне вероятно, что какие-то Ветви или Корни Древа и «горят», но не все же Древо. Пока мы с вами тут прощались, родилось еще с полсотни миллионов Ветвей, и в каждой сейчас наши двойники бьются над теми же проблемами. Неужели сообща мы их не решим?
— Сообща — значит, стаей? — грустно улыбнулась Вероника.
— А что, разве «стая Ивашур» — не звучит?
— Пора, Игорь Васильевич, — тихо обронил Павел, представив картину, как в бесчисленных Ветвях времени сейчас сотни тысяч, миллионы, миллиарды Ивашур прощаются с миллиардами Ждановых, обнимаются, пожимают друг другу руки, успокаивают подруг и уходят…
Уходят ли?
Может быть, и нет никаких миллиардов?! А есть всего одна Вселенная с одним-единственным Игроком, с помощью внушения создающим виртуальную реальность?..
Видно, мысль отразилась на его лице, потому что Ивашура внимательно посмотрел на Павла и кивнул.
— Кажется, мы подумали об одном и том же… что все это сон. Точнее, что мы персонажи чьего-то сна.
— Или компьютерной игры.
— Не компьютерной, — покачал головой Ивашура, ища глазами Веронику, в то время как Павел искал Ясену. Девушка улыбнулась ему, мгновенно реагируя на его взгляд.
Наваждение?
Или реальность?..
— Нет, не компьютерной, — увереннее повторил Павел. — Для Игрока такого класса, каким является Творец Древа, ничего не стоит создать мир, где возможно и невозможное. Знаете, о ком я постоянно думаю?
— О Златкове?
В глазах Жданова мелькнуло удивление.
— Вы хороший психолог, Игорь. Да, о нем. Этот человек гораздо глубже, чем кажется.
— Главный Судья Игры биологического уровня…
— Нет, еще глубже. Это человек-бездна, и с некоторых пор я его стал побаиваться.
— Но он уже показал себя…
— Да, с лучших сторон. Так сложилась ситуация. И я думаю: что произошло бы, окажись Златков не на нашей стороне?
Гулкий подземный удар, напоминающий толчок землетрясения, поколебал равнину, заставив всех замолчать и оглянуться на двуглавую гору Контрствола.
— Что там у них происходит? — проворчал необычно молчаливый и сдержанный Белый.
— По-моему, это не у них, — качнул головой Павел, прислушиваясь к себе.
Еще один удар подбросил поверхность равнины вверх. С грохотом обрушились плохо державшиеся обломки стен Ствола, над песчаной равниной встало облако пыли. Зеленоватый, ровно светящийся небосвод над головой пошел темными трещинами, как стекло.