Огонек на столе погас. Загорелся снова. Кто-то настойчиво пытался связаться с ученым, но тот оставался равнодушным к неведомому абоненту.
А если Ромашин все-таки погиб? Что в таком случае делать ему, Атанасу Златкову, осознавшему свое предательство (пусть невольное, запрограммированное хитроумной аппаратурой, но кому от этого легче?) и наполовину избавившемуся от контроля? Рассказать о встрече с комиссаром главе СЭКОНа? Который сам, возможно, является резидентом «хирургов»… Или просто застрелиться?
Дверь кабинета свернулась валиком влево, и в кабинет вошел Игорь Марич, бывший хроноинженер, бывший приятель Федора Полуянова, бывший человек. Включил шумовик, остановился посреди комнаты, сказал угрюмо, с нажимом:
— В чем дело, Атанас?
— А в чем дело? — спростодушничал Златков.
— Косулин приостановил подготовку взрыва Ствола до завершения работы комиссии по расследованию обстоятельств гибели комиссара.
— Разве в этом кроется нечто тревожное? На его месте я сделал бы то же самое.
— Но он издал распоряжение сразу после разговора с тобой! Кстати, что за самодеятельность? Зачем ты ему подбросил полено в костер сомнений — идею о том, что Ствол стал менее опасен? Да еще предложил запустить туда спецгруппу для обследования?
— Дело в том, коллега, — рассеянно ответил Златков, — что в отличие от вас я должен производить впечатление человека думающего, обязан генерировать идеи, предлагать планы, анализировать, считать и решать. Если я перестану это делать, меня вычислят мгновенно. Вы же знаете Ромашина.
— Комиссар уже не в счет, а его команда не сможет противостоять нам, как прежде. И все же мне не нравятся ваши речи и поступки. Прекратите гнать отсебятину, иначе придется…
— Что? — глаза Златкова вспыхнули силой и угрозой.
— Перепрограммировать тебя… вас, коллега, — уже тише продолжил Марич. — Не слишком высовывайтесь, занимайтесь своими трактовками времени, хронополем, исследованиями, моделированием Древа Времен, но не лезьте с практическими советами к высокому начальству. С этого момента будете докладывать мне о своих перемещениях каждые два часа. Уяснили?
— Пошел вон! — не повышая голоса, сказал Златков.
Марич хмыкнул, кивнул про себя, словно соглашаясь с собственным мнением о создавшейся ситуации, и добавил так же негромко:
— Послезавтра сюда прибудет посол «хирургов», он разберется в твоем поведении… коллега. Не позавидую тому, кто не сможет доказать свою лояльность. До встречи.
Инженер вышел, а Златков вдруг рассмеялся, чувствуя странное облегчение, будто с плеч упала гора, давившая его все годы возни с хроноускорителем. До полной победы — над обстоятельствами и судьбой — было еще далеко, но одна маленькая победа все же была им одержана: победа над самим собой! Он преодолел порог кодирования, нейтрализовал программу, не стал помешанным и объявил войну «хирургам». Свою войну, интеллектуальную. А вооружен он был гораздо лучше любого «санитара», ибо его оружие — мозг — не требовало особого ухода, спецхранения и работало в любых условиях. Даже если Ромашин погиб, он сам найдет способ перехитрить «хирургов», выяснить, зачем они провоцируют полное разрушение Ствола, чего добиваются, какие планы разрабатывают, и в конце концов отыскать верный рецепт, как сорвать эти планы.
Глава 3
Слежку Гриша Белый обнаружил сразу же, как только покинул Центр по ликвидации последствий катастрофы под Брянском. Он был опытным безопасником, и косые взгляды «случайных» людей — в бункере начальника Центра, в коридорах, на транспортной стоянке — чувствовал кожей. Однако, будучи уверенным, что в настоящий момент слуги «хирургов» ничего предпринимать не станут, не зная, с чем он вернулся, от «хвоста» избавляться не спешил. Лишь добравшись до метро Брянска, он наконец определил, кто его ведет и с помощью каких средств, и ушел «вчистую», с тройной пересадкой без выхода из канала. Григорий знал, что «санитары» все равно вычислят маршрут, но ему необходим был получасовой запас времени: забежать в Управление, бросить пару слов кое-кому из друзей и заскочить на склад, чтобы вооружиться. Как гриф безопасности, то есть функционер службы высокого ранга, он имел особые полномочия, мог действовать без санкций начальства и СЭКОНа и имел доступ ко многим спецхранам Управления.
На складе он немного задержался, потому что здесь его ждал сюрприз. Доступ сработал, его пропустили в хранилище оружия, хотя и не сразу, после консультаций инка хранилища с инком охраны тайн УАСС, но дриммеры ему найти не удалось. Они отсутствовали на складе. Мало того, оружейный инк не знал, что это такое!
Ошеломленный Григорий связался с общим информарием Управления, но и там не нашел упоминаний о хранящихся некогда в бункерах СБ дриммерах. Впечатление было такое, будто они вообще не существовали!
Пришлось взять то, что в данный момент находилось в хранилище: «глюк» и кинжал с молекулярной заточкой лезвия, каких Григорий еще не видел. Кроме оружия, в другом бункере хранилища он отобрал спецкомбинезоны «уник» с генератором идеальной маскировки типа «хамелеон», два комплекта защитных костюмов, выдерживающих выстрел «универсала», со встроенными узлами автоматики и управляющим инком, бинокли, аптечки и блоки НЗ. Все это он упаковал в контейнер и велел инку склада доставить по адресу, который после выполнения задания надлежало стереть из электронной памяти.
— Уж не на войну ли собрались? — пошутил инк, видеопризрак которого сопровождал безопасника во время хождений по складу.
— На нее, родимую, — пробормотал Григорий, озадаченно разглядывая стеллаж с табличкой: «Ингравы. Максимальная масса транспортировки — 200 е.м.».
— Что это за диковина?
— Стандартные антигравы, — улыбнулся инк. — Масса переноса до двух тонн. Ремень с генератором и стабилизатором положения тела. Надеваешь, подгоняешь и летишь.
— Когда же их успели создать?
— Давно, лет семь назад. Точнее, семь лет два месяца и три дня.
— Семь лет?! — Белый изумленно потянул к себе одну из коробок, раскрывшуюся в руках, пощупал черный упругий ремень с квадратной толстой пряжкой. — Надо же, я понятия не имел, что у нас есть такие штуки.
— Мода на них прошла, теперь ингравы монтируются прямо в ткань костюма. Но летают не многие, медики объяснили этот феномен психологическим барьером. Разве что спасатели во время операций, пожарники, врачи «Скорой» и безопасники.
— Короче, работники тревожных служб. Ладно, присоедини пару комплектов к грузу.
Белый повернулся, чтобы выйти из хранилища, и в это время инк спросил его в спину:
— Скажите, гриф, вы знаете этого человека?
Григорий оглянулся и рядом с фигурой инка обнаружил видеопризрак Павла Жданова в белом кокосе официала.
— Что за шутки, витс?
— Как вы сказали? — заинтересовался инк. — Витс? Меня зовут Барри.
— ВИТС — это сокращение, аббревиатура слов: высокоинтеллектуальная техническая система. — Белый рассвирепел. — Издеваешься, Барри?! Чтобы клерк не знал такого слова…
— И тем не менее в моей памяти его нет. Простите. Это не существенно. Вы не ответили на вопрос.
— Это Павел Жданов, сотрудник группы риска «Астро-аскер». Только он, насколько мне известно, не носил костюм официала.
— Спасибо. — Изображение Павла исчезло. — Все в порядке.
— Да что в порядке?! Что ты тут изображаешь?!
— В моей памяти записан приказ — выполнять задания лишь тех сотрудников, кто лично знает Жданова.
— Бредятина! — протянул изумленный безопасник. — Его же знает каждая собака…
— Далеко не каждая… гм-м… собака. Для меня важно не узнавание, а реакция вашей пси-сферы. Вы действительно знаете его не так, как другие. Всего доброго. — Изображение инка растаяло.
Белый почесал в затылке и, полный впечатлений, выбрался из-под земли в Бугровский лес под Екатеринбургом, где располагался склад Управления.