— Мне тоже жаль, но так будет лучше. Оппа, Ьоппе nuitl. — сказал Дюваль, точно она была несмышленым ребенком, затолкал ее в комнату и закрыл дверь.
Какое-то время он прислушивался, что происходит за стенкой, но не уловил ни звука. Зато осознал, что у него болит горло. Merde, недосып и заложенное горло — то, что сейчас ему нужно меньше всего. Он простудился. Чудо-лекарство Алисы не помогло. Наверное, комиссар недостаточно сильно в него верил. Или вино убило весь целебный эффект. Прими он вовремя два аспирина, все могло бы обойтись, но гомеопатия… Он так и не понял, в чем ее сила.
Помнится, несколько лет назад Элен тоже была полна эйфории и свято верила в целебную силу трех маленьких сахарных гранул. По крайней мере, она верила, что эти гранулы способны исцелить ее детей. Якобы Лили избавилась от мучившего ее неделю кашля, рассасывая каждые два часа под языком три таких шарика. С этого момента Элен стала преданной свидетельницей Святой Гомеопатии. Она повсюду таскала с собой гомеопатический словарь, при малейшем удобном случае искала нужные гранулы, при этом зачитывая вслух бесконечные списки симптомов: был ли кашель у Лили отрывистым, сухим, сильным, без мокроты или это был спазматический кашель, который сопровождался рвотой и болью в груди и усугублялся после полуночи, при этом больная становилась тревожной и не хотела оставаться одна? Дюваль шутки ради попытался продиагностировать собственные симптомы: заложенное горло со слегка припухшей миндалиной справа… Была ли в горле и на языке краснота, без зеркала сказать было невозможно, голова трещала от большого количества алкоголя, выпитого до и после полуночи, имелись сильная усталость и повышенная зевота из-за отсутствия полноценного ночного сна, плюс сильное желание помочиться, поднявшее его с постели, плюс железная эрекция, которой он не смог найти применения. Хотя… он с грустью вспомнил об Алисе, ее поцелуе, ее мягких губах, но тут же запретил себе думать об этом. В список симптомов Дюваль добавил и общее ухудшившееся состояние, давшее о себе знать сразу после пробуждения. Тихо постанывая, он вылез из скрипучей провисшей кровати, потягиваясь, растягиваясь и выпрямляя затекшую спину. Сунул босую ногу в ботинок и скривился. Ботинок был мокрым и липким. Оставалось надеяться, что в этом доме сыщется плита. Он посмотрел на скомканные носки, которые валялись на полу. Разумеется, они тоже были мокрыми. Merde. Он включил узкий электрообогреватель и, повесив на него носки, мрачно подумал: «Можно же было сделать это вчера». А затем пододвинул прямо к обогревателю стул, на котором висела часть его одежды. Тут же стало тепло и запахло сгоревшей пылью.
Дверь в комнату Алисы была закрыта. Полуголый, в чавкающей обуви, он, ступая так тихо, как только мог, проскользнул в ванную комнату, а затем на кухню. На кухне было тепло, а в кофемашине его подал свежесваренный кофе. Неужели девушка уже встала? Он не осмелился постучаться в ее дверь.
— Доброе утро!
Дюваль вздрогнул. В дверном проеме стоял в своей зеленой униформе Филипп, Гантуа.
— Извините. — сказал Дюваль, немного стесняясь, что он стоит здесь по пояс голый. — Я вчера сильно промок, а повесить вещи к обогревателю догадался только утром.
Филипп Гантуа окинул комиссара оценивающим взглядом.
— Размеры у нас вроде более или менее совпадают. Если хотите, могу вам что-нибудь одолжить. У вас какой размер ноги?
— 43-й.
— В коридоре стоит много резиновых сапог, от 41-го до 46-го размера, выберите себе, что подойдет. Там также висят куртки, плащи и шляпы, берите, что вам нужно. Свои ботинки лучше оставьте здесь, это самое теплое место в доме, можете набить их старыми газетами. Вам дать носки?
— О, это было бы замечательно, спасибо, — рассыпался в благодарностях Дюваль, — Сейчас принесу. Что-нибудь еще?
— Если только две таблетки аспирина.
— К сожалению, у меня их нет. Я не большой поклонник фармацевтики.
«Еще один свидетель Святой Гомеопатии, — подумал Дюваль. — Интересно, здесь, на острове, хоть кто-то принимает таблетки?»
— Ну, аспирин-то не бог весть какая фармацевтика.
Лесник скривился и покачал головой.
— Какая у вас проблема?
«Моя проблема в том, что я недополучил хорошей порции ночного сна», подумал Дюваль, но вслух сказал:
— Болит голова и заложено горло.
— Я принесу вам кое-что.
Дюваль кивнул и остался пить кофе. Он выглянул из окна. Дождь прекратился, но шторм все еще продолжался, и верхушки деревьев качались туда-сюда на ветру.