А хозяина уже было не остановить:
— Обычная забегаловка? Почему такое неуважение? Что в этом плохого? Забегаловка это или ресторан, здесь нужно считать, понятно?
Алиса проворчала что-то нечленораздельное и начала пододвигать стулья к столу, волоча их по полу с ужасным скрежетом.
— Ну, — сказал Дюваль, — мне пора. Я еще вернусь к brandade, — добавил он с кривой улыбкой, закрывая дверь. А потом еще раз открыл ее и спросил: — Кстати, а Теольена никто сегодня не видел?
— Нет, — буркнул хозяин.
Алиса покачала головой.
Дюваль был рад скрыться от пронизывающего до костей ветра. Он спустился по лестнице под палубу «Мелоди» и на мгновение затаил дыхание. Было тепло, душно и пахло сыростью. Но мадам Шнайдер взглянула на комиссара так тепло, будто он был другом семьи. Сидевший за карточным столом Ксавье Шнайдер поднялся, пожал Дювалю руку и жестом указал на стулья и кресла:
— Прошу вас, присаживайтесь, комиссар.
— Да-да, садитесь, погрейтесь, — закивала мадам Шнайдер — Этот ветер так утомляет. Но Клеману все нипочем. Он уже несколько часов торчит на улице. Его просто невозможно удержать в помещении, какая бы погода ни была. Хотите чаю? Или кофе?
— Может быть, чаю, — задумался Дюваль, сглотнув слюну и пощупав языком небо. Горло слегка опухло. — Да, точно чаю, — определился он.
Стефания Шнайдер пристально на него посмотрела.
— У вас что, болит горло?
— Как вы догадались?
— Когда у вас маленький мальчик, который в любую погоду торчит на улицу, вы определяете симптомы на глаз. Я сделаю вам чай с ложкой меда. Мед помогает от боли в горле.
— Я уже несколько раз это слышал за сегодня, — вздохнул Дюваль.
— Горчичники тоже ничего, но я уж не стала вам их предлагать, — засмеялась Стефания Шнайдер, включая чайник.
— Да я бы и не отказался, — ответил Дюваль и тоже засмеялся. Он мгновенно почувствовал себя как в кругу старых добрых знакомых и забыл о духоте и запахе, которые беспокоили его всего минуту назад.
— Ну, — поинтересовался Ксавье Шнайдер. — Нашли что-нибудь еще?
Дюваль издал неопределенный звук. Шнайдеры были ему симпатичны, но он не собирался делиться с ними информацией о ходе следствия. Ход следствия, гм… да комиссар и сам не знал, насколько далеко все зашло. В чем он точно был уверен, так это в отсутствии всякой поддержки. По крайней мере, сегодня у него не будет ни парома, ни криминалистов, ни судебного медика, ни судьи. Но об этом он как раз может сказать.
— О! — воскликнула встревоженно мадам Шнайдер, а мсье Шнайдер задумчиво потер подбородок.
— Я хотел бы спросить вас кое о чем… — начал Дюваль, переводя взгляд с мадам Шнайдер на мсье Шнайдера. — Кстати, а где ваш шкипер?
— Куда-то ушел, я полагаю, — ответил Ксавье Шнайдер.
Дюваль принял информацию к сведению и продолжил:
— В ту ночь, о которой мы говорили, вы действительно ничего не слышали? Ни шума драки, ни криков, ни чего-то еще необычного?
— Нет, — покачал головой мсье Шнайдер. — Я бы сказал вам, если бы что-то слышал.
Ответ Стефании Шнайдер тоже был отрицательным.
— Я сплю довольно крепко, что необычно для матери, я знаю. В конце концов, всегда говорят, что матери спят с одним открытым глазом и просыпаются от малейшего шума. Но я сплю крепко. Тем более когда ты в плавании и постоянно дует, ветер, к ночи чувствуешь себя совершенно утомленной. Море действует на меня гипнотически, одна-две минуты — и я засыпаю.
— А как вы думаете, ваш шкипер что-нибудь слышал?
— Он бы нам сказал, — ответил Ксавье Шндер. — Дан очень честный. Я доверяю ему на сто процентов. Если бы он что-то заметил, вы бы уже об этом знали.
На мгновение воцарилась тишина. Дюваль зачерпнул чайной ложкой мед, который поставила перед ним на стол мадам Шнайдер, опустил ложку в чай, помешал, поднес чашку ко рту и сделал небольшой глоток. Чай еще был слишком горячим.
— Кроме того, расстояние от нас до «Зефира» приличное, — объяснил мсье Шнайдер. — И мы стоим с другой стороны пирса. Если бы не было ветра, мы бы могли что-нибудь услышать, но с этим восточным ветром, с волнами, а еще когда яхты ухают и скрипят… — он покачал головой. — Слышно лишь то, что происходит под палубой, да и на палубе, конечно, но все остальное… Да вы и сами слышите, как тут шумно.