- Семью? – повторила испуганно Эми. О ком он говорит? О нём и тёте Беатрис?
- Да, – сказал он, – других отраслей Кэхиллов. Вы должны работать с ними, заставить их сотрудничать, доверять вам. Это будет самой сложной задачей среди тех, с чем вы сталкивались.
Эми не могла поверить в услышанное. Как они смогут заставить сотрудничать четырёх ветвей, да ещё и выиграть в гонке? Как они смогут вынести вражду, ложь и коварство Уизардов и Холтов? и что хуже всего…
- Изабель?! – завизжал Дэн в тревоге, – Вы ожидаете, что мы будем работать с ней?! Ни в коем случае! Даже через миллион лет!
- Мы от-отказываемся, – заикнулась Эми, – Наши родители, она…они…мы…
Фиске отпустил голову.
- Я знал вашу маму ещё девочкой, – сказал он тихо, – Страшная потеря, они умерли совсем молодыми.
Опять молчание. Фиске закашлялся.
- Скажите мне, – сказал он, – что вы думаете, они хотели бы, чтобы вы сделали?
Столько раз Эми задавала себе этот вопрос. Смогут ли её родители уйти с головой проблему, или же их будет волновать безопасность Дэна? может быть…но, смогут ли они быть в безопасности надолго, если Изабель будет всё время рядом?
Дэн отодвинул стул и встал. Эми видела, как посерьёзнело его лицо, она видела по нему, что он прав. «Мести нет. Есть правосудие. И не только за наших родителей, но и завесь мир целиком».
- Нам лучше идти, – сказал он, – в Англию. Но сначала заберём Саладина! – его голос стал тише, – И навестить мисс Алису.
В воздухе повисла тишина. Эми чувствовала, что её сердце как будто рассыпается от одной только мысли о мисс Алисе, как одиноко ей будет без Лестера.
- Мадригалы могут оказать ей финансовую поддержку, – сказал Фиске.
«Лестер хотел бы этого» подумала Эми «Это единственное, чем мы можем ей помочь…».
- И, – добавил Фиске, – они приняли ещё одно решение. Впервые в истории Мадригал человек примет его статус, не являвшись им по родословной, – он обратился к Нелли, – Мисс Гомес? Добро пожаловать в Мадригалы.
Эми наблюдала как выражение лица Нелли менялось от запутанного до удивлённого, затем в удовольствие. Она покраснела и стала очень, очень розовой.
- Чувак, – только и сказала она.