Немецкий коммунист Вальтер Бартель руководил в концлагере Бухенвальд подпольной интернациональной организацией, с которой в контакт быстро вступил Фридрих Питруска. Фридрих Питруска подобно Максу Фелыпу прибыл в лагерь на первом транспорте. До этого он находился в Баумхольдере, где проходил курс лечения после ранения, полученного на фронте. После выздоровления он попал не в регулярную часть, а в лагерь. Он писал о своем прибытии в Бухенвальд: «Нас построили перед административным зданием. Помню, ужасно дымил крематорий, и мы задыхались в этом чаду. В темноте нас привели в душевую, где мы пробыли трое суток. О нас никто не вспомнил. Мы были вынуждены спать на каменном полу. Товарищи, которые уже несколько лет провели в лагере, смогли вытащить меня оттуда. На меня тут же посыпался град вопросов: как я попал сюда? как там, снаружи? когда закончится это дерьмо? готово ли население к сопротивлению? И многие другие. Товарищи пытались снабжать нас едой, но то, что они доставали для 270 человек, было очень мало. Первое, что товарищи сообщили мне: здесь в лагере был убит Эрнст Тельман.
В один день нам приказали раздеться и построиться во дворе. У нас забрали все личные вещи. Мне вьщали брюки и куртку с большой красной звездой Давида на спине. Никакой рубашки, никаких носков, никаких ботинок, только куртка с красным треугольником и номером 73 366. Нас разместили в так называемом карантинном блоке № 43. В качестве постельных принадлежностей мы получили по бумажному пакету, похожему на мешок из-под цемента, только более длинный. Товарищи, которые заметили у меня куртку со звездой, тут же организовали для меня другую одежду. Мне даже вручили рубашку. Нам приходилось спать впятером на одной кровати».
Фриц Бергер, другой солдат, прибывший в том же эшелоне, говорит о группе «политических» из 258 человек, которая в шести вагонах была направлена из Баумхольдера в Бухенвальд. Он вспоминает, что несколько дней приходилось работать в разрушенном лагере Густлофф, который примыкал к Бухенвальду. Это спасло их. Есть сведения от солдата из второго, более мелкого эшелона. Это воспоминания ганноверского коммуниста Вили Руфа, который в конце сентября 1944 года после ранения во время воздушного налета был направлен на лечение в Баумхольдер. Когда он пошел на поправку, то предпринял все возможное, чтобы не возвращаться на фронт. Он симулировал болезнь желудка. «Когда я вновь вернулся в Баумхольдер, то мне было приказано сдать все — даже противогаз и ремень. Больше не было никакой службы. Среди моих приятелей царило странное настроение. Мы должны были сдать даже книжки продовольственного довольствия. Однажды вечером, во время построения, один из сослуживцев спросил капитана Кастнера: «Герр капитан! Я слышал, что нас направляют в концентрационный лагерь». «Нет, — ответил офицер. — Вас отправляют к семьям, так как вы уже отдали свой долг Отечеству. Если кто-то еще раз брякнет про концлагерь, я того посажу на гауптвахту». Прошло еще несколько дней, когда после обеда нас вновь построили. Капитан Кастнер провозгласил: «Вы направляетесь в Веймар на сборный пункт, там вы будете распущены». Он бодро отдал команду: «Направо! С песней марш!» Но никто не стал петь, так как увидел, что прибывала хорошо вооруженная группа фельдфебелей. Они довели нас до вокзала Баумхольдера, где нас погрузили в армейский эшелон. Тогда мы думали, что охрана была придана, чтобы никто не свалил с поезда. И мы поехали — я помню, нас было около 200 человек, — навстречу цели, о которой даже не предполагали. Из Баумхольдера до Веймара мы добрались за полтора дня. Там нас встречал лагерный оркестр — в нем играли одни заключенные. На воротах поблескивала вывеска: «Каждому свое». Нас провели в душевую. Там мы повалились на пол и заснули от усталости… Нас одели как заключенных фашистского концлагеря. Мы были одеты как оборванцы: куртка, брюки, пара ботинок и кепи заключенного. Прежде чем мы прибыли в наш барак, то увидели, как он убирался. Мы видели умиравших с голоду существ, которые напоминали людей. Их выводили из барака и сажали в грузовик. Одежда на них висела. У нас тоже не было ни лишнего грамма жира, но эти люди уже не могли сами ходить — к грузовику их подводили два других заключенных. Нам рассказывали о других арестантах, которые уже долго были в Бухенвальде. Речь шла о еврейском госпитале, в котором мы должны были поселиться. Поговаривали, что этих заключенных травили газом, а тела сжигали… Теперь мы встретились с приятелями из числа 999-х, которые обитали здесь уже две недели. Нам не поручалось никакой работы. Мы лишь должны были утром и вечером строиться на перекличку. Еды для жизни там было слишком мало, но в самый раз, чтобы умереть. Мы спали и смотрели, как один день сменял другой».