Удар получился сильным – руль рванулся из рук, но он удержал его. Сразу свернул направо – за стоянку самолетов – и стал объезжать ее. Целью его были бочки с горючим.
Михаилу удалось беспрепятственно подъехать к складу – аэродром продолжал жить своей обыденной жизнью. Он остановился за полсотни метров от склада, пересел в коляску, но мотоцикл не глушил. Повел стволом по бакам, нажал спуск. Ничего не произошло. Михаил передернул затвор, нажал спуск снова. Пулемет загрохотал, задергался, из пробитых бочек потекли струйки топлива.
Сбоку из-за бочек выскочил часовой с винтовкой в руках. Михаил довернул ствол и срезал его очередью. Снова повернул пулемет, дал длинную очередь по бочкам. Всколыхнулось пламя. «Надо быстрее убираться отсюда, пока не произошел взрыв», – пронеслось в голове.
Михаил перепрыгнул из коляски в седло мотоцикла и рванул газ.
На аэродроме уже обеспокоились стрельбой и языками пламени. К бочкам с топливом бежали с десяток людей, некоторые – с огнетушителями в руках. Из палатки стали выбегать пилоты.
Михаил резко затормозил – так, что мотоцикл занесло, прыгнул в коляску и дал длинную очередь по пилотам. Раздались крики. Михаил не отпускал спуск, водя стволом по упавшим пилотам, по обеим палаткам – по всему, что еще шевелилось.
Наконец пулемет смолк, щелкнув затвором вхолостую. Разогретый ствол его дымился от активной стрельбы.
По корпусу коляски ударила пуля. Занятый стрельбой, Михаил даже не смотрел назад. Теперь он обернулся. К нему бежали трое солдат с винтовками, стреляя на ходу.
Чтобы не быть мишенью в коляске, Михаил вывалился на землю и дал очередь из автомата. Завертел головой, решая, куда убегать. Прямо перед ним была завалившаяся брезентовая палатка, за ней – лес. Позади – самолеты, один из которых молотил винтом на холостом ходу. Фонарь кабины был отброшен в сторону – видимо, механик прогревал мотор перед запуском.
Решение пришло мгновенно: к самолету – и взлетать! Идея абсолютно сумасшедшая! Но Михаил прыжками понесся к самолету. Техники и механики сбились в кучу у ящика из-под пушечных снарядов.
Михаил обежал крыло, забрался на него и перелез в кабину. Выстрелов в спину от механиков он не опасался – кто же будет в тылу да при обслуживании самолетов носить при себе оружие? Стоя в кабине, он указал стволом автомата на одного из механиков и сделал красноречивый жест, понятный всем летчикам, – убрать колодки!
Механик робко привстал. Он явно не понимал этого сумасшедшего. Немец это или русский – по форме не разберешь. Перестрелял летчиков, поджег склад горючего и теперь требует убрать колодки из-под колес! Точно, человек не в себе!
– Шнель! – вдруг очень к месту вспомнил Михаил одно из немногих слов на немецком, которое было ему знакомо, преимущественно из кино.
Немец все-таки понял, нырнул под самолет и выбрался с другой стороны, таща за тросики тормозные колодки.
Михаил упал на парашют, служивший сиденьем пилотам, и захлопнул фонарь.
Управление незнакомое, но основные ручки и педали такие же, как и на других самолетах. Между ног – ручка вертикальных рулей и элеронов, ноги сами нашли нужные педали; слева, под рукой, – рычаг газа.
Его и потянул на себя Михаил. Мотор взревел, самолет тронулся с места. К нему уже бежали солдаты охраны. Они ничего не могли понять. Куда девался стрелок с мотоцикла? Кто в самолете? И потому пока они не стреляли.
Михаил дал вперед левой ногой, повернул на рулежную дорожку. Газ на себя до отказа!
Самолет начал разгоняться. «Буду взлетать с рулежной дорожки, – решил Михаил, – времени выруливать на взлетную полосу нет. Да могут и не дать взлететь: поставят поперек полосы грузовик, и все, приплыл».
На скоростемере – восемьдесят, сто… На какой скорости взлетает «мессер»? Михаил слегка толкнул ручку вперед – самолет поднял хвост. Скорость нарастала, но перед носом – за винтом – приближалась опушка леса.