Из-за кучи песка, высившейся метрах в пятидесяти от автомобиля, появились трое автоматчиков. Они, пригибаясь, добежали до машины. Двое залегли у колес и взяли оружие на изготовку, третий запрыгнул в кузов. Он несколько раз взмахнул автоматом, добивая прикладом раненых опозеров, и присел на корточки, оглядываясь по сторонам.
— Вроде тихо.
— Выбрасывай их на хер, и поехали, — ответил боец, лежавший у заднего колеса.
— Тут еще трупы остались. Эти уроды не всех перекидали.
— Я ж говорил — подождем, покуда из кузова не вылезут, и только потом грохнем, — заворчал третий боец. — Теперь доделывай за них.
— Слушай, а один вроде как Пашка Гусев. Помнишь, тот, что с нами в одном «купе» в вагонзаке ехал?
— И че с того?
— Да так, ничего… — Солдат присмотрелся. — Оба-на! А он живой!
— Не было печали… Других забот нету, как с полумертвым возиться!
— Да он вроде не тяжелый. Крови не видно, особых ран тоже. Контуженный, должно быть, вот опозеры и приняли его за мертвяка.
— Ладно, вываливай остальных. Гусева с собой возьмем. Вроде неплохой парень, это я еще на этапе понял.
Спустя время боец снова подал голос из кузова:
— Все, едем.
Лежавшие у колес запрыгнули в кабину.
«Газ» фыркнул двигателем и завелся.
— Куда мы теперь?
— В город, — решительно сказал севший за руль.
— Пешком могли бы прогуляться, тут километров тридцать от силы. Так безопаснее.
— Проедем сколько сможем, что ноги попусту сбивать. Авось не нарвемся. Если что, машину бросим и уже пехом к своим.
— Чтобы там заявить, мол, здравия желаем, мы — штрафники, прибыли для дальнейшего прохождения службы, а вернее — готовы пойти на убой. Так, что ли? — невесело усмехнулся его собеседник. — Ты видел, что вчера творилось?! Еле вырвались. А утром какой обстрел был! Сколько народу положило! А представляешь, что в штрафбате? Тут дай бог день прожить, какие уж шесть месяцев!
— Че ты ноешь? — зло бросил шофер. — Мы офицеры. Плевать, что разжалованные, для меня это ничего не значит. Нас приговорили к шести месяцам штрафного батальона. И мы должны их отбыть. Не знаю, как ты, а я должен. Потому что не хочу прятаться остаток жизни.
— Оно все так, — согласился второй. — Но ведь воевать-то со своими придется. Да уже пришлось!
— Привыкай, — хмыкнул водитель. — Не мы начали, но нам продолжать. Мой прадед в гражданскую воевал со своими, дед с немцами, отец в Афгане, еще и Чечню прихватил. Грозный штурмовал и дудаевский дворец. А сейчас и мне довелось. Видно, судьба такая у нас — воевать.
— У меня батя тоже в Чечне был. Служил самоходчиком, на «гвоздике» ездил. Их прямиком с учебки в Чечню привезли, колонну маршем отправили, так по дороге «духи» половину машин пожгли. Пацанов столько сгорело — ужас!
— У меня отец о войне на трезвую голову никогда не рассказывал, только по пьяни вспоминал. И каждый раз психовать начинал. Кричал, ругался, посуду бил. Теперь-то я его понимаю.
— Это точно. И сам бы сейчас грамм двести накатил да пошумел бы. Только смысла в этом не вижу. Все равно не поможет.
Водитель, будто не слыша собеседника, продолжил:
— Когда я решил в училище поступать, он сказал: коли выбрал, неси этот крест достойно, служи, как положено. Придется воевать — воюй. Так что я свой выбор давно сделал.
Автомобиль выбрался из карьера и по неширокой проселочной дороге углубился в лес. Машину подбрасывало на кочках. Кузов раскачивало из стороны в сторону.
Гусев очнулся. Открыл глаза и сразу же ощутил мучительную боль в голове. Каждое движение отдавалось болезненными уколами. Все же он нашел в себе силы сесть на боковую скамеечку в кузове, заторможенно осматриваясь, стараясь не тревожить раскалывающуюся голову.
И сразу узнал сидящего рядом с ним.
— Где мы? — прохрипел Гусев.
— Очнулся?! — улыбнулся тот. — В город мы едем. Тебя в этом кузове нашли среди жмуров. Вовремя ты очухался, а то выбросили бы, как других. А там по крутому откосу катиться — у-у! — метров сто, как не больше, пока долетишь, руки-ноги вместе с шеей переломаешь.
Павел вспомнил все, что с ним случилось до того, как выстрел из гранатомета угодил в огневую точку.
«Контузия, — подумал он вяло. — Даже думать больно. А как остальные? Выжили?»
— Что с лейтенантом? — спросил Павел.
— Каким лейтенантом?
— Из желдорбата. Мы с ним вместе были, пока не накрыло.
— Не знаю, — равнодушно ответил знакомый. — Здесь одни жмуры внавалку лежали и два опозера. Теперь тоже жмуры, — хмыкнул он.