Миссис Рид открыла кран и начала мыть руки, но вскоре уже переместилась выше – на запястья. Движения её ускорись, женщина была напряжена и взволнована. Схватив с края раковины щёточку для ногтей, она принялась тереть штрих-код на запястье, с каждым разом становясь всё ожесточённей.
Кейла встала перед матерью и закрыла кран.
– Это не поможет избавиться от него, – крикнула девушка. Такой свихнутый умывальный ритуал стал делом ежедневным. Из-за него Кейла падала духом. Ей нужна была мать, необходима, чтобы оставаться сильной, чтобы не превратиться в скрученный комок нервов, которым девушка уже становилась.
– Штрих-код убил твоего отца, – невнятно отозвалась мать. – Я хочу убрать его.
Кейле захотелось встряхнуть маму. Сколько раз она уже повторила это ужасное заявление, даже не объясняя ничего?
– Почему ты продолжаешь так говорить? – спросила девушка. – Скажи, что имеешь в виду.
– Лучше, если ты не будешь знать, – ответила мать.
– Как это может быть лучше?
– Это так. Поверь, так и есть.
– Не могу говорить с тобой, – крикнула Кейла. Разочарования в душе накопилось так много, что внезапно оно стало просто невыносимым. Даже стоять рядом с матерью было мучительно. Как могла она стать настолько жалкой?
Кейла со всей силы шарахнула дверью о косяк, выскакивая в коридор. Перед верхней ступенью лестницы она остановилась, тяжело дыша от страха и разочарования.
Теперь их было только двое. Именно с отцом девушка всегда могла поговорить. Но он покинул их. По какой-то немыслимой причине, известной лишь ему одному, отец просто решил уйти. Навсегда. А теперь казалось, что мать тоже отдаляется от неё.
Воздух. Ей нужен свежий воздух. Будто он весь исчез из дома вместе с последним вздохом отца.
Девушка кинулась вниз по ступеням, прямо к выходу и вон из дома. Она не останавливалась, пока не упёрлась в титановую стену, отделяющую дворы от тротуара. Оперлась о неё, глядя, как мимо пролетает жизнь: проходят люди, проносятся автомобили.
По-соседству, Джин в одних только футболке и криво обрезанных до шорт джинсах сидел на ступенях. Он кинул маленький мячик своему чёрно-белому псу-терьеру, а потом, заметив Кейлу, помахал ей рукой. Пока пёс носился за мячом, Джин поднялся и подошёл к стоящей у ворот Кейле – он остановился на своей части переднего двора.
– Всё в порядке? – спросил сосед, следя за псом.
– Полагаю, – ответила девушка, с испугом понимая, что голос её дрожит.
Она не особо знала соседа, не так уж хорошо, чтобы рассказывать о проблемах. Он ведь живёт под одной крышей с двумя парнями примерно его же возраста. И все они работают на почте, которая теперь на деле стала офисом Глобал-1.
Почта США обанкротилась около десяти лет назад. Народ согласился, что финансовый крах оной произошёл по большей части из-за Интернета. Никому больше не нужны были марки, и для доставки заказанного в сети люди в основном начали пользоваться более быстрыми курьерскими службами. Так же этому способствовал тот факт, что иногда террористические группировки отправляли по почте различные яды, заболевания или взрывчатые вещества.
И тогда на помощь пришла Глобал-1, международная ассоциация, в которую входили богатые корпорации и частники миллиардеры. Они предложили правительству предоставить финансы для преобразования всех зданий почты в правительственные при условии, что Глобал-1 будет ими управлять. За спасение их мест многие рабочие до сих пор чувствовали себя должниками Глобал-1, хотя более молодые работники, такие как Джин с друзьями, жаловались, что служащим компании приходится тяжело работать, в то время как им срезают время отпусков, льготы на лечение и сверхурочные.
– Как на работе? – спросила Кейла, в основном для того, чтобы заполнить неловкую тишину, повисшую между ними. Она всегда чувствовала себя неуютно рядом с соседом, что-то в нём напрягало. Возможно, тот факт, что он слишком часто моргал.
– Я учусь на татуировщика, – ответил парень. По тону его было понятно, что это не такие уж и хорошие новости.
Одной из недавно появившихся обязанностей почтовых работников было создание штрих-кодовых татуировок. Отдельные работники проходили специальные курсы для того, чтобы управлять маленькой лазерной установкой, наносящей тату.
– И как тебе?
Парень подался в сторону Кейлы, обдавая запахом сигаретного дыма, который заставил девушку отшатнуться. Лишь единицы курили в их дни, в Америке так точно. С тех самых пор, как табак был запрещён, а большие компании по производству сигарет переместились в Азию, где миллионы людей по сей день продолжают умирать от рака лёгких.
– Ненавистно, – отозвался он. – Эти татуировки – зло.
Сердце девушки забилось вдвое быстрей. Неужто он что-то знает?
– Почему? – спросила она, стараясь не выдать голосом своего нетерпения услышать ответ. Если сосед знал что-то, Кейле бы не хотелось, чтобы ему сложно было открыть правду.
Взгляд его метнулся по сторонам, осматривая квартал, и парень помахал, призывая Кейлу приблизиться:
– Несколько лет назад, когда я только пришёл с армии, то делал татуировки, настоящие, постоянные. До того, как их объявили вне закона. За пару лет до этого, в те времена, когда штрих-кодовые татуировки были широко распространены в Европе, но только приживались в нашей стране. Парни-европейцы постоянно приезжали, чтобы свести штрих-коды, девушки тоже. Они говорили, что обычные дерматологи отказываются это делать, потому что линии, созданные лазером, проникают слишком глубоко в слои кожи. Босс сам ими занимался, и, думается мне, ему удалось хотя бы попортить штрих-коды. Естественно, мне стало интересно, почему же все эти люди, настолько сильно жаждали свести их.
– А они говорили когда-нибудь, почему?
– Чаще всего, нет. Хотя один француз сказал мне, что жизнь его мгновенно пошла под откос после получения татуировки. Нежелательна – вот какое слово он использовал. Сказал: "Такое чувство, что за одну ночь я вдруг стал нежелательным, неудобным", – Джин пожал плечами, словно от разговора у него разболелась голова, и теперь парень хотел от неё избавиться. – Не знаю, что не так с этими штрих-кодами, но не хочется становиться тем, кто их наносит.
– Ты не знаешь, что за информация в них содержится? – быстро спросила Кейла. Она заметила, что парень старается свернуть данный разговор и не хотела отпускать его, пока не удастся узнать хоть что-то. – Это говорили на курсах? – сердце девушки билось всё быстрей. Им, по крайней мере, должны были сообщить это.
– Пока что нет, но есть база данных, в которой можно найти, что содержится в файле. Мой друг знает пароль информационной базы Глобал-1. Мы хотим взглянуть на неё, когда и если выпадет шанс. За взлом меня могут уволить. Но в понедельник я начну работать со штрих-кодами, и я просто должен взглянуть, ну, для себя, понимаешь?
– Конечно. Сможешь рассказать мне, что ты узнал?
Наверное, она зашла слишком далеко. Теперь Джин сомневался.
– Даже не знаю, – сказал он.
– Это может помочь мне узнать, почему отец сделал… ну, ты знаешь… то, что сделал.
Джин вытянул руку, открывая штрих-код:
– Надеюсь, в них нет ничего ужасного, ведь и я такую сделал. Пришлось, иначе бы уволили.
Прежде чем парень смог ещё что-либо сказать, его терьер, держа мяч в зубах, скакнул на ногу хозяина.
– Хватит! Фу! – обругал он пса, стряхивая того с себя. Терьер бросил мяч у ног. Джин кинул игрушку обратно к крыльцу, и пёс помчался следом. – Сумасшедшая псина! – крикнул парень и тоже направился в сторону крыльца, даже не попрощавшись с Кейлой.
"Безусловно, он странный", – подумала девушка, наблюдая, как сосед остановился у двери и вытащил пачку сигарет с китайскими иероглифами на коробке. И всё же, странный или нет, но, возможно, парень узнает информацию, которая сможет помочь Кейле понять, что же на самом деле скрывают в себе жуткие чёрные линии штрих-кода.