— Ну уж и мастер, — с заметным удовольствием усмехнулся Николай Николаевич.
Накрывая на стол, Женя быстро двигалась по комнате и звенела чашками.
— Гоша, ты расскажи папе про ураган в Тихом океане. Я, как мог, начал описывать свои переживания во время шторма.
— Да, стихия… А страх вы ощущали, Игорь? — спросил меня Гусев.
— Ощущал. Мечтал только до берега добраться, чтобы в море больше не идти. А потом все забылось.
— Все плохое быстро забывается. Так бывает со всеми людьми. Значит, не разочаровались в море?
— Нет, что вы! Наоборот…
— Как с учебой? На какой курс поступаете?
— На третий.
Вошла Прасковья Александровна с подносом маленьких румяных булочек:
— Садитесь, товарищи, за стол. Мои булки хороши, только пока они теплые.
За чаем продолжалась непринужденная беседа. Гусевы с интересом расспрашивали меня обо всех странах, где я бывал, о судовой жизни, о моряках.
Николай Николаевич живо рассказывал о своей работе и заводе. Видно было, что в семье знают все о работе отца.
Хозяйничала за столом Женя. Когда Прасковья Александровна хотела встать и принести из кухни чайник, Женя строго сказала:
— Сиди, мама. Я все сделаю сама. Ты сегодня уж наработалась.
Мне понравилось, что Женя относилась к родителям, как к друзьям, но с большим уважением, заботой и внимательностью. Чувствовалось, что «законодательницей» в доме является мать, которой все с удовольствием подчиняются.
После чая мы пошли к Жене в комнату. Это была крошечная квадратная комнатушка, в которой с трудом помещалась узенькая кровать, книжный шкаф, столик и один стул. На стене висел большой портрет Горького.
— Мой любимый писатель, — сказала Женя, видя, что мой взгляд остановился на фотографии. — А ты его любишь?
— Люблю.
— Садись, Игорек. Вот тут я и живу. Понравились тебе мои «молодые старики»? — спросила Женя, когда я боком уселся на стул.
— Очень. Вот только не знаю, как я им.
— Думаю, что да. Я это выясню точно, когда ты уйдешь. У нас принято все вопросы решать вместе. И этот вопрос будет решен большинством голосов, а один голос «за» у тебя уже есть.
— Надеюсь на тебя. Голосование должно пройти в мою пользу, — пошутил я.
Дверь приоткрылась, и в комнату пролезла девочка лет пяти, с туго завязанными белобрысыми короткими косичками. В руках она держала мягкую куклу и несколько разноцветных лоскутков.
— Женя, ты же мне обещала сегодня сшить платья. Когда же будем?
— Во-первых, нужно стучать в дверь. Сколько раз я тебя учила? А во-вторых, Тонечка, сегодня не могу. Видишь, у меня гости.
Девочка покосилась на меня и недовольно протянула:
— Вчера занятия, сегодня гости, а завтра?
— Завтра обязательно.
Когда девочка ушла, Женя засмеялась и сказала:
— Моя приятельница и соседка. Я у нее в придворных портнихах числюсь.
Мы поболтали еще около часа, и я стал собираться домой. Когда я прощался, Николай Николаевич приветливо сказал:
— Вы заходите, Игорь, к нам. Не стесняйтесь.
С этого дня я стал часто приходить к Жене. Моя дружба с ней крепла. Мы часто проводили вместе вечера. Николай Николаевич Гусев оказался симпатичнейшим человеком. Мы с ним быстро сошлись. Вероятно, и я ему понравился. Николай Николаевич работал начальником одного из цехов крупного завода. Большой жизненный опыт и острая наблюдательность делали его незаменимым рассказчиком. С ним никогда не бывало скучно. Мать Жени, Прасковья Александровна, или, как ее называл Николай Николаевич, Пашенька, была влюблена в свою дочь и мужа. Она думала только о том, как сделать легче и приятнее жизнь своих «работничков». Николай Николаевич и Женя платили ей за это нежной любовью. Они никогда не ссорились, и в уютной квартире всегда царил дух доброжелательности.
Мне нравилась вся семья, и я с удовольствием бывал у них.
Экзамены на третий курс выдержаны. Сдавать было нелегко. Все же по всем предметам у меня были удовлетворительные оценки. Роман получил свидетельство штурмана и попал, как ему и хотелось, на Дальневосточную линию. Его назначили четвертым помощником капитана на большой пароход «Курск». Он был в восторге. Незадолго до ухода Романа в море мы собрались у Льва Васильевича. Что это был за вечер! Пришли все. Не было конца приветствиям, восклицаниям, расспросам. Николая Юльевича выбрали председателем. Четыре семиклассника с восторгом смотрели на Сергея, Романа и меня и весь вечер приставали с вопросами.
Было как-то особенно хорошо среди старых друзей, объединенных любовью к морю и понимающих друг друга с полуслова. Разошлись поздно. Решили при всех обстоятельствах хотя бы раз в год давать о себе знать Льву Васильевичу.