Она встала, оделась опять и пошла к маме.
Мама и Миша пили за столом чай. Бабушка и Таня убирали на кухне посуду.
Катя остановилась на пороге. Если бы тут не было Миши, она сразу бы попросила у мамы прощения. А при нём было как-то неловко.
Но мама уже увидела её и всё поняла.
— Мишук, — сказала она, — отнеси Тане чашку, а потом иди спать.
Миша взял обеими руками чашку и ушёл. И тут Катя так и бросилась к маме и горячо, быстро заговорила:
— Мамочка, дорогая, честное пионерское, я никогда в жизни не буду тебя огорчать! Я сейчас думала-думала и решила: ничего себе не прощать. А ты прости меня! Пожалуйста, не сердись!
Вместо ответа мама взяла обеими руками Катину голову и поцеловала дочку в её неровный, неумело проведённый пробор.
— Верю, — сказала мама, — и не сержусь.
Мишины гости
Как на крыльях, летела Катя домой из школы.
Погода была чудесная. Сквозь незапылённую, свежую зелень листвы пробивался блеск солнца, синело небо. Листья трепетали все вместе, и каждый листок отдельно, сам по себе, как будто стараясь что-то рассказать своим шелестом, своим трепетным весенним шумом.
Завтра последний день занятий. Начнутся летние каникулы. А сегодня Мише исполнилось восемь лет.
Нет, всё-таки молодец Мишка, что родился в такой хороший день!..
Когда Катя подошла к дверям своей квартиры, там уже стоял какой-то мальчик, круглолицый, с белыми бровями и с веснушками на носу — наверно, один из Мишиных гостей.
— К вам уже можно? — спросил он у Кати, но решаясь, видимо, позвонить.
— Приходи в шесть, — сказала Катя. — А то, пожалуй, ещё ничего не готово.
Но Мишины гости, которых он пригласил за целую неделю до дня рождения, оказались крайне нетерпеливым народом. Хотя им всем было сказано русским языком, чтобы они пришли ровно в шесть часов вечера, стук в дверь раздался, когда ещё не было четырёх часов.
— Уже можно? — спросили за дверью.
— Ещё нельзя! — ответил Миша.
— А когда будет можно?
— Я же сказал — в шесть!.. Ой, ребята, что мне подарили! Целый набор столярных инструментов. Там всё есть — и пила, и молоток, и топорик, и рубанок, и эта… как её… стамеска.
— И всё настоящее?
— Ну да, как же! — сказал кто-то из гостей. — Игрушечное, конечно.
Миша обиделся.
— Нет, не игрушечное! Нет, не игрушечное! — закричал он. — Всё, хоть и маленькое, а самое настоящее. Пилу я уже попробовал: вот такую доску распилил!
— Взаправду пилит?
— Ого! Ещё как… Видишь, у меня уже палец завязанный?
После этого разговора мальчикам ещё сильнее захотелось поскорей попасть к Мише в гости. Один даже стал барабанить каблуками в дверь. И только когда Ирина Павловна, Мишина мама, выйдя на площадку, попросила мальчиков подождать хотя бы до пяти часов, если уж им так не терпится, — они послушались и ушли.
Без двадцати минут пять снова послышались за дверью нетерпеливые голоса:
— Уже можно?
— Ещё нельзя! — отозвался Миша через цепочку. — Ещё нет пяти часов. Подождите на лестнице.
Но тут в переднюю вошла мама.
— Какой же ты негостеприимный хозяин! — сказала она, стараясь говорить серьёзно и едва сдерживая улыбку. — Разве так встречают гостей?
И она открыла дверь. В переднюю ввалилась целая толпа Мишиных одноклассников. Бабушка, выглянувшая из комнаты, даже руками всплеснула:
— Гостей — со всех волостей!
А мама сказала нарочно громко:
— Добро пожаловать, дорогие гости!
Миша растерялся. Приглашая гостей, он не рассчитал, что для них потребуется так много места. В широком и длинном классе их было как будто не так уж много. А тут гости заняли сразу всю переднюю. Хорошо ещё, что на улице было тепло и они пришли без пальтишек, а то на вешалке не хватило бы места.
— Вы что же, — спросила мама, — сговорились прийти все вместе или случайно встретились возле нашего дома?
— Сговорились, — серьёзно, баском сказал маленький рыженький мальчик в вельветовых штанах и в рубашке с галстуком. И он сунул Мише в руки какой-то пакет.
Миша развернул и закричал:
— Ой, с карманчиками! Я как раз такой и хотел!
— Какие там карманчики? — спросила бабушка.
— Для марок, — объяснил Миша. — Альбом с карманчиками.
— А марки мы всем классом собирали, — сказал рыженький мальчик. — Одна наша девочка даже вьетнамскую марку принесла.
Миша бросился в комнату показывать подарок сёстрам — Тане и Кате, которые хлопотали у стола, расстилая длинную белую скатерть.
— Ну что же ты за хозяин такой! — сказала опять мама, ведя за собой Мишиных товарищей. — Гостей бросил, а сам убежал.
Миша растерянно смотрел на мальчиков, не зная, что ему с ними делать.
— Идите к нам в комнату, — предложила Катя. — Только ничего не трогайте из моих вещей. А то я вас!..
Мама укоризненно покачала головой:
— И ты тоже любезная хозяйка, нечего сказать.
Миша увёл своих приятелей, и они так дружно затопали, что на столе зазвенели чашки.
Через минуту из-за двери донёсся деловой стук молотка и повизгиванье пилы.
— Как бы они нам весь дом не распилили, — с некоторой тревогой в голосе сказала мама.
Катя осторожно приоткрыла дверь и заглянула в соседнюю комнату.
— Нет, ничего, — сказала она. — Распиливают крышку от старого лото. Такие смешные!
Она тихонько засмеялась. Сегодня её всё почему-то веселило и радовало.
Вместе с Таней она принялась раскладывать по тарелочкам угощенье, а бабушка и мама начали разливать чай.
— Ну что, как будто всё готово? — спросила бабушка. Она по-хозяйски осмотрела стол, посередине которого красовался большой, посыпанный сахарной пудрой пирог. — Пожалуй, можно уже и ребят позвать?
— Да, конечно, — ответила мама. — А то чай остынет. Танюша, позови их и посади.
Гости шумно расселись вокруг стола и вдруг почему-то притихли. Все опасливо посматривали на свои чашки чая и тарелочки со сладостями, но никто не начинал есть и пить.
— Ну, что же вы? — спросила Таня у мальчиков, видя, что они так ни к чему и не притрагиваются.
— Им горячо, — объяснил за товарищей Миша.
— Ну подуйте.
И Мишины товарищи, надув щёки, принялись так усердно дуть, что у всех покраснели уши. Это было ужасно смешно, и Катя невольно засмеялась. Мама издали, улыбаясь, погрозила ей пальцем. Но Миша немножко обиделся за товарищей. Свернув шариком серебряную конфетную бумажку, он бросил шарик в Катю, и сразу же ещё несколько бумажек полетело через весь стол.
— Это ещё что такое? — строго сказала Таня. — Прекратить сию минуту. Или мы попросим нашего уважаемого Михаила Сергеевича выйти из-за стола.
— Почему же меня одного? — спросил Миша и сразу замолчал. Он понял, что невежливо требовать, чтобы гостей выставляли из-за стола.
Звяканье чайных ложечек и звон чашек заглушили звонок в передней, — в комнату неожиданно вошёл папа. Он был в светло-сером летнем костюме, который особенно любила Катя. Пана всегда казался ей в нём молодым и весёлым.