Коляски рядом с ней не было.
Пока она заслонялась от мяча, пока вытирала лицо, коляска куда-то исчезла. Надо же, всего на минуту выпустила из рук ручку, даже меньше, чем на минуту, и вот…
Ксения вскрикнула, повернулась к женщине в красном берете в непонятной, несбыточной надежде, что та как-то объяснит ей, куда девалась коляска, ведь она стояла рядом и должна была все видеть – но и женщины не было, она пропала в неизвестном направлении.
Пропали и мальчишки, и даже оранжевого мяча не было. Вообще на аллее не было ни души.
Ксения застыла в ужасе.
Как такое возможно?
И что теперь с ней будет?
Ей доверили ребенка, чужого ребенка – и она за ним не уследила!
Она бросилась вперед, к перекрестку аллей, посмотрела в одну сторону, в другую – но там никого не было. Ни коляски, ни женщины в берете – вообще ни души. Пропали и мальчишки с мячом, да были ли они? Ксения уже ни в чем не была уверена.
Ей казалось, что аллея, усыпанная палой листвой, вдруг закачалась, как будто Ксения стоит на палубе корабля.
Она бросилась назад, туда, где от аллеи отходила дорожка поуже, и увидела там, метрах в двадцати от поворота, человека в оранжевом жилете, который методично сгребал палые листья веерными граблями. Он был невысокий, очень худой, немного сутулый, с загорелым до черноты лицом и жесткими черными волосами.
Ксения хотела подойти к нему, спросить, не видел ли он коляску, но что-то ее остановило.
В облике этого человека было что-то тревожное, опасное, подозрительное, хотя на первый взгляд он казался невзрачным и хлипким.
Рабочий сгреб листья в кучу, подхватил их и высыпал в большую тачку. При этом тачка опрокинулась, он наклонился и поднял ее удивительно легко, как будто она ничего не весила. Значит, его хрупкость обманчива…
Тут в другом конце аллеи Ксения увидела молодую женщину с коляской.
Забыв про гастарбайтера, Ксения бросилась к ней, но уже на полпути увидела, что коляска совсем не того цвета.
Тем не менее добежала, отстранив мать, заглянула в коляску – но там лежал ребенок намного старше, и вообще, судя по всему, девочка.
– Эй, ты что творишь?! – вскрикнула мамаша и оттолкнула Ксению. – Ты что, с ума сошла? Отвали от моего ребенка!
– Извини… извините… – забормотала Ксения виноватым, несчастным голосом. – Вы не видели здесь поблизости женщину с коляской… лет пятьдесят… в красном берете…
Сказав такое, Ксения сразу поняла, что спрашивает не то. Ведь та женщина была все время рядом с ней, на виду, она никак не могла украсть коляску. Значит, это сделал кто-то другой…
Неужели те трое с мячом? Да зачем им…
– Свекровь? – с неожиданным сочувствием проговорила молодая мать. – Нет, не видела…
Ксения еще раз извинилась, развернулась и бросилась к тому месту, где пропала коляска. У нее была ни на чем не основанная надежда, что вот сейчас она прибежит туда – а коляска стоит на прежнем месте…
Но нет, чуда не случилось.
Коляски не было. И вокруг по-прежнему не было ни души.
У Ксении возникло вдруг такое чувство, будто она спит и ей снится страшный сон. Нужно только проснуться, и все кончится, все будет хорошо… ну, почти хорошо.
Она закрыла глаза, зажмурила их что есть силы, а потом снова открыла – но ничего не изменилось. Страшный сон не кончился.
Коляски не было.
С деревьев медленно, беззвучно падали желтые, коричневые, красные листья, покрывали землю драгоценным ковром. Природа жила по своим законам, ей не было дела до Ксении и ее проблем.
Ксения снова обошла, точнее, сломя голову обежала тот край сада, где совсем недавно гуляла с коляской. И снова ничего не нашла. Ничего и никого.
Она свернула на боковую аллею и увидела впереди белый садовый павильон.
Тут у нее в голове прозвучал резкий, каркающий голос Изольды Михайловны:
«Там, справа от входа в сад, павильон, жди меня около него через час!..»
И тут же сбоку от павильона Ксения увидела огромную ворону с пыльными растрепанными крыльями…
Ксения моргнула – и осознала свою ошибку.
Никакая это была не ворона, это была высокая, худая женщина в черном расстегнутом плаще, полы которого распахнулись на ветру, как вороньи крылья. Короткие черные волосы, глубоко посаженные черные глаза – Изольда Михайловна собственной персоной. Как говорится, кто раз увидит – не забудет никогда.
Ксения шла к ней медленно, неохотно, как будто к ее ногам были привязаны чугунные гири. Шла, опустив глаза в землю.
Изольда метнулась навстречу, глаза вспыхнули нехорошим черным пламенем.