Ну не набросятся же на меня здесь, думал я, обозревая зал. Но кроме двух-трех довольно подозрительных типов среди здешних посетителей были и старики, и дети, и влюбленная парочка, так что я немного успокоился.
Мой проводник ушел вглубь ресторана и заговорил с каким-то мужчиной. Тот молча кивнул и, ничего с собой не взяв — и, если на то пошло, не спросив счета, — вышел на улицу.
— Я рассказал ему, в чем дело… Он отправился за вашими вещами. Тех мальчишек в нашем районе каждая собака знает. Думаю, их быстро найдут.
Как-то больно легко ты их сдаешь, учитывая, что вы заодно. Но, разумеется, вслух я это не сказал.
— Что ж, пока ждем, давайте о чем-нибудь поболтаем.
Но у меня не было ни одной идеи, о чем с ним можно было говорить. В конце концов, я поинтересовался, откуда он так хорошо знает японский.
— А-а… в руководстве нашей организации есть один японец… Зовут Ягурума. Он много со мной занимался. А современных выражений нахватался из фильмов и японских комиксов.
Организация. Так и думал, что он из мафии или другой какой преступной группировки. Но я зашел так далеко, что мне уже море было по колено, поэтому откровенно его об этом спросил.
— Нет… Мы не мафия. На взгляд простых обывателей, разницы никакой, но… мы зовемся «каморра». Знакомо такое слово?
Впервые его услышал.
— Мафия зародилась в Италии на Сицилии. Первоначально это были вооруженные крестьянские отряды… можно сказать, силы самообороны, из которых в дальнейшем сформировались целые организации. Каморра же появилась в Неаполе. Слышал, название пошло от банды заключенных, но, честно говоря, я сам точно не знаю.
Банда заключенных. Мне уже одного этого хватило, чтобы начать считать каморру еще опаснее мафии, но и эту мысль я решил оставить при себе.
— В нашей организации мне отведена роль «контаюоло». Что-то вроде казначея… У мафии я бы звался бухгалтером.
Не вижу особой разницы.
— Ха-ха… Но сейчас все считают нас той же мафией. Наркомафия, китайская мафия, русская мафия, контрабандисты… Но в Неаполе в фаворе именно каморра. Правда, после эмиграции в США мы с ними потеряли всякую связь.
Он продолжил сыпать подробностями, но я был слишком далек от понимания всего этого. Я и с японскими гангстерами-то никогда не сталкивался. Не получалось у меня вот так просто взять и принять тот факт, что передо мной сидит каморрист, или мафиози, или как там его называть… в общем, представитель преступного мира.
— Ничего удивительного. Даже среди жителей Нью-Йорка и процента не наберется тех, кто так или иначе контактировал с мафией. Разумеется, туда же входят и их непосредственные жертвы. Я при всей своей чрезмерной открытости, бывает, рассказываю таким, как вы, правду о себе, но это капля в море внутри того же жалкого одного процента.
Да уж, повезло, так повезло.
Но к тому моменту этот парень уже успел окончательно заговорить мне зубы. Мне начало казаться, что мы знакомы много лет. Хотя фактически даже имен друг друга еще не знали.
— Нет… На деле их, конечно, намного больше, просто люди обычно не любят обсуждать свой опыт общения с мафиози…
Что-то подобное я слышал из фильмов и сериалов. Кажется, это называется «омерта» — когда простые обыватели, боясь мести, молчат о преступлениях, свидетелями которых стали.
Однако… А почему тогда он рассказывает обо всем этом первому встречному?
— Ха-ха. Ну, не знаю, как в других организациях, а у нас все не до такой степени строго. Мы не ворочаем такими уж крупными делами… Если на то пошло, у сицилийских мафиози в принципе не принято раскрывать себя, а вот каморра… Нет, когда-то и американская мафия была такая же, а сейчас… и открыто заявляют, чем они занимаются, и, случается, боссы лично дают интервью журналистам.
— Жаждут привлечь к себе внимание, что ли?
В ответ на мой вопрос парень секунду помолчал, а затем в голос расхохотался.
— И не страшно вам спрашивать такое? Я все-таки самый настоящий каморрист?
Ни капельки.
— Вы случайно не думаете, что я тут вас разыгрываю?
Нет. Если бы он хотел надо мной подшутить, не было бы смысла заходить так далеко и рассказывать специально про каморру.
— А вы странный человек… Из рассказа Пола я решил, что вы этакий обычный простофиля-японец.
Ну спасибо, конечно. И вообще, если он так свободно владеет японским, что ж он про суффикс «сан» по отношению к старшему забыл? Почему не «Пол-сан»? Пусть в США не так много внимания уделяют возрастной иерархии, но элементарные приличия обычно стараются соблюдать… По крайней мере, так я прочел в путеводителе.
В тот момент я и представить не мог, что это невинное замечание перевернет всю мою дальнейшую жизнь с ног на голову.
Последовала новая, на этот раз более продолжительная пауза, и парень, хихикая, пробормотал:
— Какие все-таки удивительные совпадения бывают…
О чем он? Пока я в растерянности на него глядел, на лице моего собеседника расцвела совсем детская улыбка. Как у ребенка, нашедшего себе новую игрушку… Или задумавшего какую-то шалость.
Затем он, недолго поколебавшись, говорить или нет, все-таки произнес тихим голосом:
— Вообще-то Пол младше меня.
Хм… М? Погодите, что он сейчас сказал? Но тот полицейский, как ни смотри, был явно в возрасте… Или он просто настолько плохо выглядит?
— Вы знаете… Возвращаясь к прошлой теме нашего разговора… За последние где-то, получается, шестьдесят лет я раскрыл свою личность каморриста примерно сотне человек. Правда, это были все сплошь знакомые и полицейские… Если подумать, не случись с вами эта неприятность, я бы в жизни не свел знакомство с обычным, не связанным с криминалом туристом! Ха-ха!
В тот миг я решил, что ослышался. Шестьдесят лет. Сидящий передо мной парень… Может, я плохо определяю возраст белых людей по внешности, но ему никак не могло быть больше половины от шестидесяти.
— На самом деле я так называемый бессмертный. Я не могу умереть.
Ага. Это, видимо, такая американская шутка.
— А, вы не верите! Но честное слово, режьте меня, жарьте — мне ничего не будет.
— Слышал, американские шутки имеют тенденцию затягиваться.
Но в ответ на мою ехидную реплику парень, не переставая улыбаться…
Достал из кармана нож и воткнул лезвие себе в ладонь.
В первую секунду я не мог понять, что произошло. Из пронзенной ножом кисти льется кровь. Глядя на онемевшего меня, парень, все так же улыбаясь, сказал:
— Все в порядке… Смотрите сами.
Он медленно вытаскивает лезвие. Я ожидал увидеть фонтан крови, но ничего подобного.
Какой там фонтан. В следующий миг меня ожидало зрелище воистину невероятное.
Залившая стол кровь… Точно живая вдруг заколыхалась… и, будто ведомая желанием вернуться назад в тело, поползла назад к ране. С последней каплей порез бесследно затянулся. На столе не осталось ни пятнышка.
Если бы я увидел это на экране кинозала, наверняка посмеялся бы над дешевым спецэффектом. Но, к сожалению, это произошло прямо у меня на глазах.
Жидкость, преодолевающая земное притяжение, мгновенно исцеляющаяся рана, — все это было слишком простым для спецэффектов. И потому казалось лишь омерзительнее.
Неужели я один во всем ресторане… нет, во всем мире заметил произошедшее только что невероятное событие? Прямо сейчас в этом зале с интерьером под классику один человек попрал законы природы! Но ни один посетитель даже не посмотрел в нашу сторону.
Немного подумав, я спросил сидящего… сидящее напротив меня нечто. Собирается ли он теперь меня убить.
Но парень, на секунду удивленно раскрыв глаза, вновь дружелюбно улыбнулся.
— Впервые сталкиваюсь с такой реакцией… До сих пор все, кто это наблюдал, либо совали мне под нос кресты, либо начинали по мне палить… И да, последних, разумеется, увозила полиция. За что мне, право, очень стыдно. Еще были такие, кто уже при виде ножа уносил ноги.