Егорыч недоверчиво на меня посмотрел. А я прислонил костыли к стене, перегнулся, ввинтил в коробку переключатель, объяснил, что куда нажимать.
Егорыч закрыл дверь, аккуратно сдал назад и быстро объехал вокруг павильона. Подъехал, опустил стекло в окне:
— А по дороге? Недалеко. До ближайшего поворота? У меня права в норме.
Я кивнул. Егорыч уехал. И хоть не было его минут десять, так что я успел добить остаток сигары, за машину я совершенно не волновался. Видно было, что Егорыч — водила опытный.
Наконец, «Запор» вернулся. Егорыч аккуратно припарковался прямо под фонарем, но из машины выходить не торопился. Минуты две так и стоял. Вот дверь открылась, я подошел с костылями, помог ветерану выбраться.
Егорыч выдохнул, сказал:
— Вот что, паря. Если ты такое придумал, то цены тебе нет. Это такое дело, почище гвардейского миномета для страны будет! Стрелка зарядку показывает? Напряжение двести двадцать подойдет? Провода есть?
Я кивнул и показал зарядное устройство.
Егорыч провел меня в павильон, указал на электрощиток на стене:
— Подключайся.
Я поставил машину на зарядку, для проводов в капоте было специальное отверстие. Перед тем, как пойти домой, я все-таки рассказал Егорычу про сегодняшнюю попытку угона.
Егорыч вдруг сунул руку под мышку и вытащил… пистолет. Большой и тяжелый ТТ, с тисненой звездой на рубчатой рукоятке. Судя по блестящей пластинке с какой-то надписью — именной.
— Видишь? Так что не переживай. Хранить буду твой автомобиль, как особо важный объект, — заверил он.
Я посмотрел Егорычу в глаза и понял, что он не шутит.
Глава 12. Штраф за мини
Домой я вернулся с приличной добычей — кастрюлей борща в хозяйственной сумке, двумя большими апельсинами и ярко-желтым лимоном. Цитрусовые — от Егорыча. Одарил, что называется. Сказал, что остались с «последнего завоза». Были еще бананы, да сгнили. Кстати, в рассказ про «брата с северов» Егорыч не поверил. То ли он разведчик хороший, то ли артист из меня хреновый.
Зины все еще не было. Нет, понятно, что актриса. Но ведь каждый день уходит с утряни, а возвращается на ночь глядя. А как же личная жизнь, супружеские обязанности? Мне что, в профсоюз жаловаться?
Я выложил цитрусовые в вазу, борщ поставил в холодильник. Извлеченную из гущи говядинку порезал тонкими ломтиками. Господи! Скажи мне кто еще неделю назад, что я буду добывать для какой-то бабы борщ — со смеху бы лопнул. Видно, тут все дело в том — какая именно баба. Для иной не то, что борщ, звезду с неба достанешь…
Уже стемнело, а Зины все не было. Я уже начал беспокоиться и даже пару раз подходил к телефону, чтобы побеспокоить театральную Татьяну Ивановну. Но удержался. Тем более, Зина сказала, что у них сегодня вечером — съемка для кабачка. А съемка, кажется, в Останкино. Прям под телевышкой.
И тут телефон сам разразился веселой трелью. Я схватил трубку:
— Зина?!
— Фигина! — узнал я голос Дуба. — Тимофеев, где тебя носит?! Целый день звоню, застать тебя не могу. В общем так, выяснили мы про твоего угонщика. Шпана местная. Уже привлекался за попытку угона. Машину твою хотел угнать по наводке. Наводчика не знает, впервые видел. Наводчик велел отогнать машину в гаражи на окраине. За работу обещали стольник. Авансом дал червонец.
— Ну и что дальше? — спросил я после довольно долгой паузы.
— Составили словесный портрет заказчика и отвели в милицию с чистухой. На нем еще два угона и так, по мелочам. Напарника своего тоже сдал.
— Ну и какой он?
— Кто?
— Заказчик. Ну, на фотопортрете.
— Да так, обычный. Стрижен коротко, нос ровный, глаза карие, усы рыжие. Ничего определенного.
— Так что, меня теперь вызовут в поли… в милицию?
— Зачем?
— Для показаний? Он же мою машину хотел угнать, мы ж его с поличным взяли.
— Не, мы тут с ребятами подумали… Зачем оно тебе? Машину он вроде не попортил, взять с него нечего. Пусть получит свою условку за прошлые дела и гуляет, пока снова не попадется.
Я подумал, что в словах Дуба был резон. Связываться с правоохранительными органами мне как-то не хотелось. Но условка — это как-то слишком гуманно.
— Ладно, с тебя причитается. Позвоню еще, — пообещал Дуб и отключился.
Я вышел на балкон перекурить. Ночная Москва радовала огнями. Не лепота, конечно, но красиво. От созерцания чуть не пропустил момент, когда в дверь позвонили.
Я открыл дверь. На площадке стояла Зина. С букетом и… вся в слезах.
— Зиночка, что случилось? — сказал я, принимая супругу в объятья.