— А вы чего не поехали?
— Но я же обещал вашей очаровательной супруге, что ее программу на магнитофон запишу обязательно. На новой пленке производства ГДР, между прочим. «Орво», слышали?
Я не слышал, но кивнул.
— Но… Они как услышали, что моя соседка — сама пани Катарина, чуть с зависти не полопались, — продолжил Шпак. — Просили познакомить. Но я мужественно отказал и похвалился вашим пылесосом. Хочу сообщить, что ваш пылесос работает просто замечательно! Выше всех похвал! Прямо смотрю и радуюсь. Только я не понял, куда из него пыль девается. Джафаров аж посерел от зависти. Завтра, у кого билеты домой не заказаны, приедут ко мне на это чудо техники смотреть.
Лифт приехал на наш седьмой этаж, двери открылись.
— Вы извините, но я ваш юбилейный рубль подарил, — вдруг вспомнил я.
— Кому же? — нахмурился Шпак.
— Тут в овощном сторож работает. Ветеран войны, без ноги. Я подумал, что ему будет приятно.
— Очень правильно сделали, — Шпак переложил цветы в левую руку, а правой быстро залез в карман, достал что-то и сунул мне в ладонь.
— Вот, последний. Как нарочно для вас остался. Приятного вечера, — сказал Шпак на прощание, направляясь к своей двери.
Я посмотрел себе на ладонь. Юбилейный рубль, на нем советский солдат прижимает к груди немецкую девочку. В кошелек класть не стал, спрятал в нагрудный карман.
Дома я быстренько настрогал батон, намазал маслом, поверх намазал икры тонким слоем. Еще на каждый бутер положил по листочку петрушки. Чуть подвяла, но сойдет. Разложил все это красиво на большом блюде. Один бутер слопал сам под полтосик вискаря. Не удержался. Вкуснотища-то какая! Почему на всех этих фуршетах после презентаций я никогда не ел бутеров с икрой? Нет, пару раз пробовал, и с черной икрой, и с красной, но ни разу не доел. Может, потому что икра другая? Или я другой?
Зина явилась в половине восьмого. Почему-то без цветов. Дверь открыла сама, чмокнула меня в щечку, сообщила, что ключи нашлись. «Валялись в ящике стола в гримерке, а я сто раз там смотрела». Зина быстро приняла душ, переоделась в легкомысленный халатик. Зашла на кухню, увидела икру, округлила глаза. Но поборола искушение, взяла все блюдо и унесла в комнату, поставила на столик. И до начала передачи ни одного бутерброда так и не тронула. А я вышел на балкон перекурить и вдруг заметил, что народу на улицах почти нет. А те, что были, куда-то очень спешили. И машины по дороге ездили с явным превышением скорости, и трамвай как подъехал, так пассажиры с него чуть ли не бегом к дому рванули. Все на кабачок? Сумасшествие какое-то! Впрочем, батя рассказывал, что в его молодости, когда по телику показывали «Место встречи изменить нельзя» с Жигловым — Высоцким и Горбатым — Джигарханяном народ так же с улиц исчезал. Все у телика собирались. И еще когда наши с канадцами в хоккей играли — тоже. Даже квартирные кражи прекращались.
Ну вот, кажется, началось. Из телика зазвучали задорные такты, Зина завизжала: «Шурик, Шурик, начинается», я бросил окурок сигары в банку и поспешил к экрану. А Зина уже в него впялилась глазами и смотрела неотрывно, жуя первый бутер под рюмочку вискаря. Я сел рядом, стал смотреть.
Ну, в общем-то, хрень какая-то этот ваш кабачок. Артисты какие-то древние, я из всех только Карлсона с пропеллером узнал, ну, Спартака Мишулина. И все несли какую-то чушь. Где смеяться — непонятно. Явно не «Камеди-клаб». А вот Зина, та прям каталась со смеху. Но как увидела себя на экране… Словно в ступор впала.
Нет, что и говорить, она была хороша, а мини-юбка ей реально шла. Она даже спела чего-то по-польски. Про что — я не понял. И большинства шуток — тоже. До конца передачи я, честно говоря, дотерпел. А вот песенка финальная мне понравилась. Пел ее пан Ведущий очень душевно.
«Закрыт, закрыт кабачок, но мы верим,
Что наше веселье вы взяли с собой.
Для вас, для вас мы шутили, смеялись и пели
С открытой, с открытой душой…
Всем на прощанье желаем удачи.
Жить без улыбки на свете нельзя.
До свиданья, друзья,
До свиданья, друзья»…
Э, да это еще не конец. Еще второй куплет был.
«Когда, когда Кабачка позывные зовут вас к экранам,