Николай Худовеков
Шурш скажет правду
До возвращения товарищей осталось чуть больше часа. Вадим подошел к иллюминатору. Отсюда, из командирского отсека звездолета, на десятки километров — земных километров — можно было разглядеть пейзаж этой незнакомой планеты, с которой, впрочем, не особенно хотелось и знакомиться. Красновато-серая каменистая почва, какую на Земле Вадиму пришлось видеть только в прикаспийских пустынях. Ничего, что бы умело расти. Лишь туманная дымка, которая там, на Земле, поднимается у самого горизонта, а здесь обволакивает все вокруг, и что за ней — разглядеть уже нет никакой возможности.
Однако за этой дымкой живут люди. Вадим включил видеоинформатор. Вот она, вчерашняя трогательная встреча звездолетчиков с местным населением.
…Эта безымянная планета нужна была землянам, чтобы установить прямую связь с астронавтами, которые сейчас возвращаются из сверхдальних экспедиций. Все на ней вполне подходило для землян: неизвестных микроорганизмов нет, воздух только чуть разряженнее, чем дома, и кислорода почти столько же — дыши без скафандра. Но вот послали туда корабль — и связь с ним прервалась. Нельзя было так все оставлять, в неизвестности, и снарядили вторую экспедицию. Их здесь трое, в том числе и Вадим, наладчик информационно-обрабатывающих приборов…
Сразу началось непонятное и жуткое. Пропавший без вести корабль нашли. Здесь же, неподалеку от их посадочной площадки. Вернее сказать, нашли только две его половины. Корабль был «аккуратно» разорван пополам как раз в том месте, где проходила переборка между отсеком дня экипажа и грузовым. Приборы почти все целы, людей нет.
Если кто и знает о их судьбе, так это здешние, разумные обитатели. С ними познакомились вчера. Хотя и раньше, по информации со спутников, знали, что здесь живут племена, которые на Земле бы назвали первобытными. Может быть, еще не вышли из поры людоедства…
Самым простым и приемлемым было — договориться с ними так, чтобы не мешать друг другу. Об этом и шел разговор вчера. Вот на экране видеоинформатора лицо «вождя». Острое в профиль, узкоглазое, застывшее, ничего, ровно ничего не говорящее, как и мертвое «лицо» планеты. Сергей, командир экспедиции, убеждал этого вождя через электронный переводчик, что они, земляне, не сделают ее жителям ничего плохого, рассказывал, зачем прилетели сюда. Вождь молчал. Но под конец он, кажется, стал слушать внимательнее.
— Мы остановимся здесь, — говорил Сергей. — Здесь никто из вас не живет. Мы не будем вам мешать.
Вождь сделал жест, похожий на кивок.
— Мы будем друзьями? — спросил Сергей.
Собеседник повторил свой жест. Но глаза его по-прежнему ничего не говорили. После паузы, будто выждав, он принял важную позу и протянул Сергею какой-то предмет. Это было маленькое светло-красное кольцо из материала, похожего на пластмассу, размером немного побольше обручального.
— Шурш, — сказал вождь.
— Это знак дружбы? — оживился Сергей. — Мы будем дружить?
— Шурш скажет правду, — ответил собеседник. — Могущественным гостям мы дарим Шурш. — Он поклонился Сергею, совершенно так, как это делалось в древние века на Земле.
Тогда Сергей решил перейти к главному.
— Где они? Что с ними случилось? — спросил он, показывая на виднеющиеся невдалеке обломки разорванного корабля первой экспедиции.
— Шурш скажет правду, — невозмутимо повторил вождь.
Больше от него так ничего и не удалось добиться.
…На следующее утро звездолетчики, несколько успокоенные мирной встречей, собирались начать обследовать планету.
— Ты останешься здесь, — сказал Сергей Вадиму, — будешь обрабатывать автоматическую информацию.
Вадиму было ясно, что дело тут не в автоматической информации.
— Зачем? — спросил он. — Поставим ограждающее поле. Ни один предмет не приблизится к кораблю. Ни живой, ни мертвый.
Сергей как раз держал в руках фотографию растерзанного корабля первой экспедиции.
— Ты думаешь, они не догадались поставить свое поле? — кивнул он на фотографию.
— Но как же тогда…
— Спорить не о чем — резко оборвал его Сергей. — Ничего мы не знаем. В общем, мы с ней летим, ты останешься.
«Она» — это была Нина, жена Вадима, астрогеолог, третий человек в экспедиции.
— Кстати, куда девался их вчерашний подарочек? — спросил Сергей.
— Вот он, — проворчал Вадим, доставая из кармана маленькую стеклянную шкатулку из-под запонок, куда вчера машинально засунул этот, как они его уже назвали, талисман. — Погоди-ка. Он, кажется, чуточку пошире стал. Вчера, помню, он не касался стенок коробки, а сейчас ему будто тесно в ней… Стой, он, кажется, шевелится?
Сергей вынул красное колечко на свет, быстро, как бы обжегся, положил его на стол, потом осторожно взял на ладонь. Оно очень походило на такое, к каким прикрепляются соски-пустьшки для малышей. Выглядело не сплошным: виднелся стык, какой бывает, когда стержень согнут в кольцо, а концы крепко соединены, но не сварены.
— А что ты руку отдернул? — насторожился Вадим.
— Не пойму, показалось, будто током ужалило. — Вадим потрогал кольцо, но ничего особенного не почувствовал. Попытался его сжать. Не поддалось.
— Крестись, когда кажется, в старину говорили, — сказал он.
— А сам-то? — отозвался Сергей. — «Шевелится!» Тебе и креститься.
— Знаешь, — сказал Вадим, зябко передернув плечами, — у меня сейчас самое большое желание — скорее обратно, на Землю. Больше всего боюсь неизвестности.
— На тебя похоже, — вставила Нина, до этого молчавшая.
— Что «похоже?» — ощетинился Вадим, но она продолжала, не глядя на него:
— Я понимаю, мы мало что можем сделать, но у меня в душе будет какая-то пустота, если мы улетим, даже не узнав, что случилось с ними…
— А кто собирается улетать? — поднял брови Сергей. — А чтобы этому «Шуршу» не было, как Вадим говорит, тесно, запрем его в сейф в грузовом отсеке. На Земле разберутся, что за подарочек.
…Через час они должны вернуться, Нина с командиром. Последний час ожидания всегда самый томительный. Вадим раскинулся в кресле, руки потянулись к истрепанной корочке от блокнота, в которой он хранил фотографию Нины. Хранил, когда Нина оставалась на Земле, и сейчас, когда она сама уже в третью экспедицию летит с ним вместе — живучи старые привычки…
Треск и грохот донесся со стороны третьей палубы, из грузового отсека. Вадим бросился туда. Подбегая к двери отсека, он ясно расслышал металлический скрежет. Отдраил люк — тяжелым ударило по ноге, застонал от боли. Света в отсеке не было. Грозный скрежет и что-то похожее на шипение совсем оглушили его.
Пока бежал к аварийному рубильнику, холодел от ужаса.
Вернулся к грузовому отсеку и, не подходя уже к люку, заглянул через стеклянное окно. Свет горел. Почти впритирку к стене медленно передвигалась какая-то масса багрово-красного цвета. Широкой лентой, огромным кольцом эта масса обволакивала отсек и перевивалась вдоль стен, угрожающе шурша. Вадим увидел разорванный сейф, один из кусков валялся у самой двери, это он и ударил тогда по ноге.
— Шурш! — дико закричал Вадим. — Подлецы, Шурш!
Осмысливать происходящее не было времени, но сомневаться не приходилось: тот самый Шурш, оказавшись в замкнутом пространстве, не только зловеще вырос, но и приобрел другие очертания, — все кольцо покрылось острыми пирамидальными выступами густого темно-красного, почти черного цвета. Оно продолжало перевиваться, как гигантская змея, все больше напирая на переборки. Вадим понял, — сейчас с кораблем произойдет то, что произошло с тем, первым. Может быть, «они» уже приготовились напасть на беззащитных астронавтов…
И, как с ним уже бывало в такие отчаянные мгновения, до боли ясной стала мысль. Перед глазами мелькнуло безобидное колечко, лежавшее у него на открытой ладони. Несомненно, Шурш творит свои беды, лишь оказавшись замкнутым: не зря ему было «тесно», сначала в шкатулке, а потом…