- Та-а-ак, летим, значит, куда? – спросил меня тот, что был постарше, передав мой паспорт своему напарнику, совсем еще безусому юноше.
- Вовсе нет, никуда я не лечу. Я уже прилетел, только что с рейса, - ответил я. Юноша расплылся в улыбке. «Сейчас начнет», - не успел я подумать, как он и начал.
- Шушлепень Илья Гордеевич? – спросил юнец. Как это ни странно, он произнес мою фамилию с правильным ударением, на втором слоге. Меня страшно бесит, когда люди делают ударение на последнем. Получается, что я какой-то пень… Редко кто удосужится поставить ударение на первый слог. Это звучит странно, но не раздражает.
- Вы же видите, зачем спрашиваете? – устало ответил я. Что вам так весело стало? Разве в паспорте вместо моей фотографии чертик со свинячьим пятачком и рожками намалеван?
- Все в порядке, извините. Но я студент, учусь на филологическом…
Я собрал всю свою волю в кулак, а это было очень трудно, так как я еще не позавтракал… Чтобы сдержаться и не ответить грубо, не заработать себе с раннего утра на чужой территории массу ненужных проблем, понимая, что выгляжу я не очень... Выпалил этим двум секьюрити заученную за долгие годы фразу, тем самым нанес первым превентивный удар:
- Шушлепень – лентяй, увалень, лежебока. Источник - толковый словарь великорусского языка в четырех томах. Даль Владимир Иванович, том четыре, страница номер шестьсот семьдесят два. Все? Или еще что-то пояснить?
Проверка моей благонадежности закончилась. Каждый раз происходит одно и то же. Как только мой паспорт раскрывает какой-нибудь умник, да еще с погонами. Люди фамилии не выбирают. Они с ними живут. Да, по значению фамилии, согласно словарю старательного русского немца Даля, во мне есть все. Но мое лентяйство проявляется во мне только после изнурительного умственного труда. Увалень я по составу телосложения, не более того. По крайней мере, так считаю я. Как думают другие, меня мало заботит и совершенно не интересует.
Время шло. Чтобы не заснуть прямо стоя, как слон (а сморило меня прилично), я стянул с шеи шнур от зарядного устройства, один конец воткнул в адаптер, второй - в телефон и начал ходить, шарить глазами по залу в поисках розетки. Вместо нее мой взгляд вскоре уперся в табличку «Комнаты для отдыха. Пройдите на второй этаж». Это именно то, что было мне нужно. Слишком много впечатлений требовали полноценного отдыха. Как только я добрался до кровати, коснулся головой подушки - заснул так, как три года назад. Когда мы с ребятами дописывали срочный и сложный заказ, не успевали, работали на износ. Вернее, это делали только они, а я творчески направлял их, контролировал сам процесс. Но устал от этого не меньше. В общем, проспал я до самого вечера, проснулся, посмотрел на часы и опять заснул. Так и началось мое путешествие. Уже утром я догадался, что недоспал в самолете ровно половину от нормы. И совершено забыл об этом. Когда летишь с запада на восток, твое время жизни искусственно, статистически увеличивается на разницу во времени часовых поясов. То есть получается, что сел я в самолет в 19:20 четырнадцатого мая, а прилетел в Улан-Удэ пятнадцатого мая в 6:30. Но фактически провел в самолете только чуть более пяти часов. Многие дилетанты, такие как я, не летающие на большие расстояния, не знают об этом.
Состояние, когда в голове что-то гудит, как трансформаторная подстанция, прошло. Звуки, которые выдает винчестер[22] на компьютере при его включении, когда ему уже с десяток лет и он должен вот-вот развалиться на части, тоже исчезли. Остался только легкий дурман. Но и он рассеивался с каждым глотком превосходного кофе.
Тяжелый звук взлетающего грузового борта огромного самолета заставил улыбнуться. И было отчего. Лет тридцать назад самолетный парк единственной авиакомпании Аэрофлот состоял из очень большого количества лайнеров ТУ-154. Мне приходилось летать на них. Еще маленьким. И летчики, и пассажиры дают им разные оценки. Однако вспоминаются всегда собственные ощущения. Мало ли кто пытается вас убедить, что одно - это хорошо, а другое - плохо. Посадки не оставили в памяти значительных впечатлений. Зато взлеты на этих самолетах я помню и сейчас.
Как это было. Медленно, не спеша огромная, тяжелая и неповоротливая птица, внутри которой ты, маленький муравьишка, забился в свою личинку, пристегнулся ремнем безопасности, с надеждой смотришь в потный иллюминатор, ждешь своей участи, тяжело урчит двигателями, заруливает на взлет… Может быть, все будет благополучно и самолет взлетит? Спрашиваю с надеждой я сам себя. Белоснежный лайнер вступает со мной в прямой диалог: «Да, я пожалуй, попробую это сделать», - отвечает он. Глухо, гулко стучит мое сердце, а шасси самолета прыгают по бетонке. Он говорит со мной, говорит!... Тушка [23] величественно делает плавный разворот на взлет, замирает на несколько десятков секунд, ждет команду, получает ее, начинает свой разбег… Так же медленно, не спеша, потом все быстрей и быстрей… Взлетная полоса вот-вот кончится, а он все бежит и бежит… «Когда же взлет?» - спрашиваю я. «Подожди, мой друг, не спеши. Видишь, я стараюсь изо всех сил», - не уходит с прямой телепатической связи борт. О боже! Крылья, его крылья дрожат, его лихорадит, трясет… Они сейчас отвалятся… Это конец… «Нет, это еще не конец», - продолжает борт. «Ты не даешь мне сосредоточиться! Я взлетаю две тысячи триста пятьдесят первый раз! Мне тру у удно-о-о». Заткнись и успокойся, все будет хорошо успокаиваю я себя… В ту же секунду могучая птица отрывается от бетонки, все…, Мы ле-тим!!