Я медленно нанес пену на шею и подбородок, бросил снисходительный взгляд на черный флакон, улыбнулся, медленно открыл дверь и побрел по коридору на кухню. Не бритый и не умытый…
Прежде, чем я расскажу, что произошло со мной на кухне, мне следует поведать вам о моей бабушке. Вернее, о ее манипуляциях с моим детским сознанием. Уверяю вас, это необходимо сделать прямо здесь и сейчас. Мама моего папы прекрасно готовила блинчики с ливером. Поджаристые и румяные, с корочкой. Да так, что от одного их аппетитного вида, у меня уже случалось легкое головокружение. Поймать внука для вбивания в голову умных мыслей в детстве было трудно. Поэтому, бабуля умело гипнотизировала меня прямо за кухонным столом. Когда она в очередной раз произносила свое любимое: «Трудности даются человеку, что бы он преодолевал их», то я, как правило, погружал в полость рта, как минимум, уже пятое хрустящее чудо… Позже, в школе я узнал, что на самом деле, для любимой бабушки, я, отчасти был тем, кем были для ученого Ивана Павлова его собаки. То есть объектом, который она программировала с помощью выделения слюны при получении пищи. Вот почему с детства всякие вкусности вызывают у меня дикие приступы воли и самоорганизации. В остальное время неуверенное телосложение и слабое зрение скрывают от окружающих мою внутреннюю свободу и силу.
В сектор принятия пищи я притащился в сильно заторможенном состоянии внешне. Как сомнамбула[6]. Но внутри все кипело. Мысли прыгали как мячики. И все же, я где-то недавно видел эти цифры… Это точно! А если это так, то как этот дьявольский флакон из ванной узнал об этом! И заглянул прямо вглубь моей, истерзанной внешним миром, души. Чувство ненависти ко всем изготовителям пены для бритья из прошлого, настоящего и будущего вывело меня из себя. В готовности совершить что-то ужасное, я резко рванул дверцу холодильника! И ведь вовремя. Кусок превосходного голландского сыра, слегка разбавленный топленым молоком, вернул способность что-либо соображать. Однако, грудинку в остром томатном соусе мне пришлось выплюнуть прямо в помойное ведро. Так как, одно неловкое движение привело к тому, что высыхающие остатки пены на губах придали ей запах ромашкового мыла. Но, производный продукт животноводства, как и само молоко, столь благотворно подействовали на меня, что я невольно улыбнулся своему спасителю – холодильнику. Встроенный в его дверцу экран телевизора, дружелюбно подмигнул мне. Я присел на стул, нащупал салфетку, вытер рот, посмотрел на нее. Она оказалась грязной кухонной тряпкой, валявшейся на столе. Я выбросил ее в мойку.
В телевизоре мелькнула синева. Затем, что-то едва слышно щелкнуло, появилась прелестная дикторша, начала вещать для населения огромной страны. Но пока не для меня. Звук на моем видео-будильнике был выключен. Значит, было семь часов утра. И я пока никуда не опаздывал.
Человечество много чего изобрело, в том числе и будильники. Которые я не жаловал в школьные годы жизни. Они заставляли меня рано вставать. Но их преимущество, как способ запланированного изнасилования отдыхающего организма, я смог оценить только у дедушки в деревне. Когда голосистый петух, словно специально, подкрался как-то утром под мое окошко и в течение часа безумно кукарекал на грядке под издевательское кудахтанье курочек. Сначала я запустил в него свои тапочки. Но петушок только прибавил голоса. Потом в дело пошли фарфоровые фигурки слоников с буфета, бабушкины очки и чашка с блюдцем. Ничего не помогало. Животный мир был демонстративно самостоятелен и возмутительно последователен. А по будильнику можно было ударить сверху ладошкой или даже кулаком. Он замолкал, и был шанс поспать еще. Пока моя мама не начинала поливать меня холодной водой, из специально приготовленного чайничка.