Долго, очень долго естественная потребность человека индивидуализировать свое пробуждение бродила в умах изобретателей. И вот, в одна тысяча восемьсот сорок седьмом году, предприимчивый француз Антуан Редье, наконец-то привел к логическому концу истомившуюся от сна Европу. Он изобрел и запатентовал механический будильник.
Существует еще одна версия происхождения будильников. Ее сторонники утверждают, что в древности петухов было мало, а работать и познавать мир, нужно было много. Учителям прошлого приходилось трудно. Постигать науку молодежь отчаянно ленилась еще и тогда. Поэтому, древнегреческий философ Платон, более двух тысяч лет назад, был вынужден придумать свой первый будильник. Этот хитроумный способ состоял в следующем: водичка капала из одного сосуда в другой, а когда наступал нужный момент, воздух резко давил на клапан флейты, она звучала и будила его студентов. А кто проснуться не мог, то им помогали суровые помощники мудреца. Они хлестали проспавших хворостинами по голым пяткам. Юноши немедленно приступали к отработке родительских подношений – гонораров за вбиваемые им знания: повторяли домашние работы, чертили задачи палочками на песке, устраивали споры в поисках истины. Мыслитель же в это время спокойно отдыхал. Таким образом, Платон получал возможность как можно быстрей закончить обучение с одной группой и набрать следующий курс.
Получалось, что простой петух, сам того не ведая, стал причиной развития цивилизации.
Грустные воспоминания из далекого детства обязывали меня выбирать в качестве будильников демократические устройства. С возможностью регулирования и блокирования сигнала, свидетельствующего о том, что – время пришло!
Однако, я отвлекся. Утро продолжалось. Я нащупал пульт от девушки, - она уже улыбалась мне с экрана, и прибавил звук.
«В третьем по численности населения американском штате Флорида население индейцев племени сименолов увеличилось вчера вечером до двух тысяч триста сорока шести человек. Вождь «Оцеола» стал отцом в тридцатый первый раз».
В утренней тишине грустно чирикнул воробей на ветке у форточки. Очередной трамвай простучал под домом. Мир замер, перестал существовать для меня. С открытым ртом я таращился на экран телевизора. Там, титрами побежали те самые, становившиеся уже для меня очень страшными, цифры с флакона пены – 2346. Они нелепо подскакивали каждая по отдельности, то вверх, то вниз…
Тридцать первый сын Оцеолы на руках счастливой матери попытался взвизгнуть. Отец-герой Оцеола заговорщицки подмигнул мне.
Разряд молнии в голове выстрелил в нервное окончание левой конечности! Да так, что все мое тело вздрогнуло и причудливо замерло на семнадцать сотых доли секунды…
В следующее время, не более чем в два раза медленней от указанной величины, я полетел навстречу своей судьбе…
Самая быстрая лань на свете, спасаясь от гепарда, не сможет развить такой скорости перемещения в пространстве, коей смог достичь в коридоре я. В комнате дикое животное метнулось к столу. Полетели, книги, журналы, ручки, вот, наконец, в моих руках оказался тонкий листок белой бумаги формата А-5.[7] Я схватил его, резко протер рукавом халата больной глаз, сморщился, замер, медленно, осторожно открыл оба глаза…
Так и есть. Вот оно. Среди мелких букв, строчек, крупным, выделенным полужирным курсивом восемнадцатого шрифта, без каких-либо пояснений их назначения, я увидел все те же цифры: 2346… А под ними - печать нашей конторы и знакомая подпись. Нужно было действовать. Немедленно.
Это сейчас, когда я пишу эти строки, мне весело. Тогда же – нет. Испарина на лбу, сердцебиение, колики в почках, покалывание кончиков пальцев. Это все, что я считаю возможным перечислить здесь, чтобы не утомить вас, не пуститься в описание более нелепых и интимных ощущений в системе жизнедеятельности моего организма.
Как и всегда, в трудные минуты своей жизни, я нечеловеческим усилием воли взял себя в руки, вспомнил бабушку и ее блинчики, перевел дыхание, укрепился, откашлялся, встал, несколько раз присел, подошел к окну, открыл створку. Там ничего не изменилось. Разве, что стали появляться люди и прибавилось свету. «Это совпадение неспроста», - сказал я вслух. Мог бы этого и не делать. Но так мне всегда было проще успокоиться. Пульс и сердцебиение поутихли.