Пока медик полоскал горло белым вином мои извилины серого вещества пустились шарить по закоулкам памяти, в поисках заданного направления. Работа мозга без разгона вошла в стадию авральной ситуации. Я замер, ожидая результаты. Но основа моей разумной жизнедеятельности повела меня кривыми дорожками в какой-то неуместный в эту минуту экскурс. Благо, хирург продолжал смаковать вино, уселся удобней. И даже закрыл глаза.
В своем далеком детстве, на фоне множества знаменитых телевизионных, детективных, английских фильмов я часто думал над этой поговоркой. Вот ведь, как одновременно трудно и весело жилось ребятам в Англии. Я даже одно время сильно завидовал им, пока не подрос. В каждой английской семье у каждого могло быть по своему собственному набору человеческих костей! Лучше конструктора и пожелать было нельзя, мне кубики с буквами и цифрами, тогда как раз сильно надоели. Англичане, с ярко выраженной необходимостью, а иногда и с удовольствием убивали, выслеживали и травили друг друга. В основном из-за денег. Ярко разрекламированная, национальная черта. Русские люди – по их мнению, много пьют. А они - много убивают. Не на много одно лучше другого. С пьянством и его последствиями можно справиться. А труп – только закопать. Когда его в шкафу хранить станет неудобно. Однако, я в принципе против такого подхода. Развитие человеческой цивилизации, со всеми ее издержками в обычаях и притязаниях человека, не может относиться к какой-либо одной нации. Точно, сейчас. Тут уж, увольте, то, что было в прошлом там и осталось. А сегодня все зависит от самих людей. Каждый выбирает себе дорогу сам.
Доктор продолжал сидеть, не двигаясь, самую малость всхрапнул пару раз.
Время, данное мне для защиты от этого типа, работало на меня.
Я продолжил. Если этот человек оскорбил меня так, чтобы бы этого никто не услышал, кроме меня, значит, за этим кроется какой-то секрет. Который, узнай его я, помог бы мне контратаковать наседавшего старикана, и избежать огласки моего будущего позора и клейма лжеца. Кто будет разбираться в моих коликах, неправильном питании, отчаянности и смятении души?
Впрочем, точной уверенности в этом не было. А если для этих мест такие реверансы медицинских работников являются нормой?
Но, опять же. Врачи в нашей стране при получении дипломов в институтах, дают так называемую клятву доктору Гиппократу – самому знаменитому лекарю на земле. Я точно знал об этом. А этот угрюмый монстр в человеческом обличье, прямо на стуле передо мной, был похож скорее на того, кто мог поклясться в чем угодно, но только не в верности профессии врача. Крестному отцу мафиозного клана – в преданности и верности, тайному обществу жестоких убийц – совершать не менее двенадцати расчленений бедных вдов в год, а может быть и настоятелю секты Байкальских любителей белого сухого вина – выпивать такого не менее шести литров в неделю.
Тот из моих приятелей, я вам уже рассказывал о нем, который работает санитаром в морге, он как-то с жаром объяснял мне, что давая клятву врача, каждый медик обязуется проявлять высочайшее уважение к жизни человека и никогда не прибегать к осуществлению эвтаназии. То есть не помогать умирающим уходить из жизни. Правда, это он рассуждал так, находясь в весьма возбужденном состоянии. Пытался убедить меня в весьма странной своей модели поведения. На случай того, что если один из покойников в его морге вдруг оживет, встанет и пойдет к нему пообщаться, или устремиться на выход. Бывший врач – санитар морга объяснял мне, что он и не подумает в этом случае снова отправить воскресшего туда, откуда он вернулся. А кувалда в углу у холодильника, стоит у него исключительно в целях самообороны.
Последние воспоминания, вполне возможно, сделали мое лицо суровым. Я-то себя не видел. Они могли наложиться на мои внутренние психологические проблемы, и как-то недобро отразиться на моей физиономии. И в темном помещении лесной избушки, без свидетелей, - выглядеть угрожающе. Конфликт из разговорной стадии, по образу мыслей моего оппонента, исходя из его экипировки и возможного, жизненного опыта, мог перерасти в сторону силового разрешения. Писклявый хрип у соперника вместо голоса по будущему единоборству никак не укреплял его зрительно в превосходстве надо мной, ничего не дополнял к его росту. Я рассмотрел довольно тощее его телосложение, когда он снял куртку и остался в потрепанном белом халате.