Может быть все еще хуже, чем я думаю? И у всех нас, у людей, давно возникло и развилось особое межпланетарное, и даже межгалактическое, психологическое заболевание, которое втайне завладело нашим сознанием? И его, пока, никто не может диагностировать?
Страшно подумать, но может быть и так: - гомо сапиенс инфицирован от рождения и обречен. Но еще не поздно и дело за малым, - тщательными усилиями медицинских светил. В их руках столько всяких инструментов, жаловаться – грех. Они же могут нас всех спасти! Они же давали клятву Гиппократа! Но их не слышно и не видно.
По возвращению в Москву я собираюсь попасть на спиритический сеанс со своим любимым доктором Фрейдом. Мой приятель из одной запрещенной законом секты обещал его подпольно в августе провести. На конспиративной квартире. За два ящика настоящего армянского коньяка. Он сейчас усиленно готовиться. Я ему в виде аванса месяц назад отправил курьером шесть бутылок. Пожалуй, спрошу у гения психоанализа, что он думает по этому поводу?
Крепкий сон способствует пищеварению, но не заменяет его. Мой организм, при жалких попытках обмануть его потоком сознания беснующихся мыслей, не прекращал попыток достучаться до центра принятия решений, требовал возмещения потраченной энергии. Поэтому, где-то между вручением Организации Объединенных Наций мандата от Вселенского разума и спиритическим сеансом, мое полудремотное состояние было прервано тонким ароматом ухи от костра. Так до конца не поняв, успел ли я спасти мир или нет, я открыл глаза. На подоконнике лежал спутниковый телефон егеря. Почему бы и нет. Когда-то же нужно было возвращаться в тот, другой мир… Длинный гудок старинного зуммера заставил улыбнуться.
- Аллё, аллё, аллё – закричал я. Далекое эхо мигом транспортировалось за пять тысяч километров, и вернулось в трубку с гулькающим эффектом присутствия в ней знакомого голоса напарника по бизнесу Олега Сидорова.
- Дддда, гогогоговорите! – только и смог он сказать. Тут же, вероятно чувствуя важность момента, трубку у него выхватила Олечка.
- Илья Гордеевич, Илья Гордеевич, ну наконец-то вы вспомнили про нас! Заверещала пташка. - У нас все в порядке! - Мы скучаем без вас! Ваш любимый дедушка вернулся, уже неделю под окном сидит, скучает. Мы носили ему вашу фотографию, он оживился, но ненадолго…
Это было странно… Ничего лучшего придумать она не могла? Вспомнить про старого, уличного идиота, в тот самый момент, когда шеф за тысячи километров, на берегу Байкала нашел возможность позвонить им! В этом все женщины! Одни эмоции.
- Олечка, Олечка, ты отнеси ему поесть, купи, что-нибудь повкусней. Он любит зефир! Только белый. Я скоро вернусь! У меня, у меня…
Звук пропал. С положенной в таком случае порцией простой человеческой ненависти, я свирепо посмотрел на устройство, которое только что украло у меня то, что не успело и как следует дать, приподнял его над головой, насколько позволял потолок избушки…
Стук по оконному стеклу снаружи вернул меня из образа. Егерь Антон барабанил костяшками пальцев, не глядя в мою сторону, не прекращая что-то кричать команде катера «Ориона». Мореходы уже сидели за столиком под импровизированным навесом, молотили ложками по тарелкам.
Глава тринадцатая.
О холодных и безразличных людях. Страх, ужас и внутренний голос. Легенда о Черном Демоне. Рюкзак – лучший друг туриста! Камилла Паркер-Боулз вручает мне Орден с бриллиантом «Кохинур». О вреде страха и пользе знаний военного искусства казаков- пластунов.
Мир соткан из противоречий, стремителен и быстр. Люди в них тонут, гибнут, мучаются, радуются, но живут. Еще утром, совершенно случайный человек в моей жизни, - душа коллектива кареты скорой помощи на воде, лжедоктор и псевдоюрист Агдам Оскарович Тёлочкин, идентифицировал меня редкостным словом «сифака». Ближе к обеду мы настолько сблизились с ним в общности взглядов по проблемным вопросам функционирования правоприменительных органов, что могли бы быть, даже не в приятельских, а и дружеских отношениях. Но уже в конце дня, мы расстались с ним, без шансов увидеться во времени будущем.